За ночь к панцырям пристали полипы, ракушки. Помятые морские лилии мерно покачивались на своих стеблях, жадно позевывая цветистыми венчиками.
— Дело серьезное, — нарушил молчание Иванов.
Он попытался освободиться, но, как в паутине муха, запутался лишь сильнее и, обессиленный, поник. Участь постигла их невеселая.
Усилия сбросить с себя оковы были напрасными. Оставалось рассчитывать лишь на благоприятное сочетание обстоятельств. Полагаться на то, что прорвавшийся через теснины плавучий лес вновь образует просеку именно в этом месте, где находилась экспедиция, было трудно.
— Наоборот, именно здесь нам не прорваться, — сказал хмуро ботаник. — Разве вы не видите, как все здесь перепуталось?
Плененные путешественники лежали час, два…
Уже солнце клонилось к западу, сизая даль мутнела, а водолазы все еще находились в прежнем положении… Под вечер они решили сигнализировать о помощи «Фантазеру». Однако это оказалось недостижимым, так как никто не мог дотянуться до включателя.
Уныние охватило всех. Перспектива, обладая всеми техническими средствами, ставящими человека над стихией, быть погребенной в каких-то водорослях надвигалась на экспедицию.
Не растерялся только молодой Ибрагимов, который не признавал путешествий без опасностей. Его ободряющий голос все время доносился до слуха пленников.
В семнадцать часов с «Фантазера» радиографировали запрос.
Кто мог ответить?
Тревожные космические сигналы шипели в микрофонах, оставляемые без ответа.
— Как быть? Как быть? — спрашивали путешественники друг друга.
Ибрагимов на свое «выберемся» получил суровое предложение «помолчать».
Между тем ветви растений сдвигались плотнее. Стволы образовывали сплошной затор. Светившийся невдалеке бассейн сужался. И по мере того, как он сокращался, оттуда сильней и сильней доносился тревожный шум. С каждой минутой плеск наростал явственней…
Это стремились пробиться через дремучую чащу застигнутые врасплох морские чудовища: рыбы-мечи, акулы и сепии. Вечно нападающие друг на друга хищники теперь присмирели.
Охваченные сетями водорослей, они забыли извечную вражду и неистово кидались вместе на стену растений, стремясь общими силами проделать себе в чаще выход. Их донимали злейшие их враги, маленькие рыбешки — паразиты, присасывающиеся к их телу. Колоссальными стаями эти малявки набрасывались на исполинов, которые не могли укрыться от них.
Лес трещал под ударами колоссов. Гигантские растения содрогались, как в бурю деревья.
— Нам надо использовать этот случай, — обрадовался зоолог. — Дайте свет, наши лучи, несомненно, привлекут животных…
С большими усилиями удалось привести в действие один прожектор. Луч осветил поле битвы. Оно отстояло от экспедиции не больше чем в тридцати метрах.
Зоолог не ошибся: свет привлек хищников. Смертоносные бивни мечей-рыб потрясли ближайшую к танкам заросль. Водоросли раздались, и над людьми одно за другим, проплыли чудовища. Им было сейчас не до пленников.
Полопавшиеся ветви растений позволили крайнему водолазу освободиться и освободить остальных.
Приведя в действие танки и пустив их вперед, путешественники двинулись вслед за чудовищами. В неистовом страхе перед лучами прожекторов исполины бросались на чащу, расчищая путь экспедиции.
Через четыре часа за редеющей порослью показались Левандийские склоны. Еще полчаса, и утомленные путешественники расположились на ночлег, пустив вдогонку своим избавителям отравленные электроразряды.
— Алло, алло, — радиографировал спустя несколько минут Иванов, — «Фантазер», «Фантазер»!..
И он сообщил Радину о злоключениях последнего дня.
III
Экспедиция обследовала западные склоны Левандийских гор, опустившись на глубину около трех тысяч метров. Гладкое плато простиралось на громадное расстояние. Изредка, как курганы в степи, над котловиной возвышались скалистые шапки гор. Красный шлак перемешивался с обломками известковой массы, отложившейся от коралловых рифов. Вязкая тягучая почва, темнеющая по мере углубления пучины, изобиловала радиоляриевыми отложениями. Красивейшими кремнеземными скелетиками умерших организмов было усеяно все вокруг. Самые изящные и фантастические формы, не встречавшиеся никогда на суше, увидели теперь путешественники.
Юго-восточная часть Левандийского хребта раскрывала пленительные перспективы.
Однажды, бродя по окрестностям, экспедиция натолкнулась на странные камнеобразования, несмотря на хаотичность, видом своим напоминавшие древнейшие руины.