В другой раз он набрел на задремавшего электроската.
Завидев вблизи водолаза, хищник раздул свое тело, и тотчас же васильковые искры метнулись в воде, оглушая электроразрядами близнаходящиеея организмы. Нейтрализующий костюм путешественника не реагировал на токоудары.
Единственно, что без особых усилий мог поймать Ибрагимов, был студенистый фосфоресцирующий «венерин пояс». Но он угасал при первом же прикосновении к нему человека.
Спускалась земная ночь. Эго было заметно по тому, как редело подводное население. Многие рыбы всплывали в более верхние слои, так как срединные рыбы обычно поднимаются на поверхность для охоты на спящих там по ночам тварей. Глубоководные же перемещались в срединные глубины, гоняясь за всплывающими организмами среднеглубинной фауны. Самый опасный враг человека в пучинах, рыба-молот, ушла. Близкая к акулам, такая же прожорливая, громадная и сильная, она страшила своей молотообразной мордой, увенчанной по плоским ударным поверхностям зеленоватыми выпуклыми глазами.
Вслед за ней поднялась и скат-акула — рыба-пила, морда которой изобиловала массой острых зубцов, перерезывающих одним ударом крупнейших животных.
Вместе с тем оживал весь придонный океанический мир.
Вскоре скалистое дно загорелось фиолетовым блеском. Будто туман, освещенный луной, стлался в отлогой низине.
Измученный и продрогший Ибрагимов едва плелся по неровному дну, спотыкаясь о красивые заросли кустообразных кораллов «венерина веера». Водолазный костюм его приходил в явную непригодность. Электрофуфайка уже не грела; обнажившиеся ножи, подобно шипам; вонзались во все предметы, препятствуя более или менее свободному движению путешественника.
Являясь невольным свидетелем ожесточенной борьбы за существование в океанской пучине, он наблюдал всевозможные комбинации ее. В каждой расселине, в каждом углублении, на каждом шагу клокотала она, захватывая разнообразнейшие виды придонного населения. Мхи и кустарники, цветы и скорлупки — все здесь было наполнено жизнью. Даже кажущееся неорганическими предметы большей частью являлись несомненными тварями, бесшумными, хищными и жестокими. Все эти передвигающиеся, плавающие, резвящиеся и якобы вросшие, недвижимые внешне, подобные растениям животные кусались, схватывали, пронизывали, проглатывали, обжигали и ошеломляли, завоевывая себе право на жизнь пожиранием слабейших.
Ибрагимова ничто не поражало. Физиолог по специальности, он знал, где он шел, и представлял себе, что его ожидает.
Ибрагимов едва передвигался. Вдруг откуда-то из-за скал ослепляюще взвился яркий сноп икс-прожектора. Ученый радостно поднял руку, как бы моля о спасении. Луч задрожал и замер, освещая пропавшего путешественника. Ибрагимов увидел этот луч как бы через сетку: мелькали стаи морских животных… Он поднял, сигнализируя об опасности, правую руку еще раз… и потерял сознание. Тупая боль от чего-то навалившегося сверху была его последним ощущением…
IV
Геолог долго и тщательно всматривался в каждый выступ подводных скал, в каждый камень, в каждый обломок, который не интересовал никого из его сотоварищей. Даже совершенно ровные участки дна приковывали его внимание.
— Знаете что? — обратился он наконец к Иванову, вертя перед его глазами какой-то осколок: — Я считаю необходимым приступить здесь к изысканиям… Эту низменность считают частью когда-то существовавшей суши.
Если бы нам удалось обнаружить кристаллические гнейсы и сланцы, теория о древнем материке подтвердилась бы. Тем самым с очевидностью было бы доказано и существование Гондваны. Геологические отложения ее эпохи должны залегать близко к земной поверхности…
Изыскания требовали громаднейшего труда и упорства. Посоветовавшись с Ивановым, он решил предварительно вызвать интерес участников экспедиции. Зная увлекающийся характер Ибрагимова, геолог начал беседу в его присутствии, полагая, что тот поможет заразить товарищей восторженностью.
— Мне думается, мы накануне колоссального открытия, — начал он. — Некоторые данные позволяют предполагать, что мы набрели на памятники существовавшего в неведомые времена народа. Научные исследования дают нам право утверждать это… Наука об истории и строении земли, геология, доказала существование материка, соединявшего некогда Бразилию с Африкой. Континент этот прорезал южную часть океана. Постепенное остывание земного шара налагает свои следы на поверхность планеты; верхние слои земли, подобно остывающему печеному яблоку, образуют грандиозные морщины — горы.