Геолог не мог скрыть улыбку:
— Да, Но мне никогда не приходилось слышать, чтобы совершенно отрезанный палец… приращивали…
— Я видел сам, как при помощи радия одной молодящейся старушонке заростили природный свищ на щеке! — ответил Ибрагимов.
Позднее, за ужином, они услышали исключительные по интересу сообщения о новых открытиях. Расшифрованные письмена подтверждали точность первоначальных записей: обе обнаруженные мумии являлись телами двух величайших ученых. Помимо того, дальнейшие записи указывали, что обнаруженный склеп был построен на самом берегу острова Атос, лежавшего на расстоянии пяти куэнов от области холмов.
Таким образом оставалось установить древнюю меру длины применительно к современному километру, чтобы наверняка набрести на следы древнейшего поселения.
Это открытие позволило экспедиции сделать некоторые выводы относительно срока, отделявшего нашу эру от времени гондванской катастрофы.
Мысль об этом подал Иванов. Он вспомнил, что руины города Ур, обнаруженные при ассиро-вавилонских раскопках, отстояли от моря на сто шестьдесят километров, тогда как в период расцвета город этот был расположен на самом берегу моря. Так говорили древние клинообразные записи.
— Нам известно, — заключил Иванов, — что море беспрерывно наступает на сушу в одних местах, поглощая все новые и новые территории, и отступает в других, покидая свои глубины. Эпоха расцвета погибшего Ура нам известна. Но аналогии можно установить, в скольких километрах от древнего моря отстоит сейчас место, где находится склеп. Узнав расстояние до древнего моря и зная темп его отступления от суши, мы, конечно, приблизительно, установим и время гибели Гондваны.
— А почему вы так верите этим дощечкам? — спросил один из путешествовавших. — Может быть, склеп был построен совсем не на острове?
— Проверить нетрудно, — ответил Иванов. — Земля — та же книга: каждый пласт имеет свою историю. Самые древние слои состоят из гранита. Там, где напластовались известняки, мел, раньше существовало море. Это — морские отложения. И так далее… Посмотрим, одинаковы ли отложения в пластах земли возле склепа и там, где кончается плоскогорье? Если не одинаковы и если одни отложения известковые, другие наземные, значит — записи на дощечках правдивы.
— Позвольте, нам и выяснять не надо! Наши первые раскопки прекрасно подтверждают достоверность записей, — скромно вставил геолог. — Здесь, возле склепа, мы не находим почвенных отложений древнейшего, лейясового моря… А там мы нашли даже окаменелости лейясовых рыб и многих других древнейших морских обитателей.
Геолог склонился над вычислениями. Через несколько минут он заявил:
— С гондванских времен прошло около двадцати пяти тысяч лет…[2]
«Двадцать пять тысяч лет насчитывает Гонда!..» — подумал о мумии Ибрагимов.
Он представил себе, какие гигантские изменения постигли за этот срок нашу планету, и не мог удержаться от восклицания:
— Поразительно! Знаете, что из всего этого следует? Труды экспедиции «Фантазера» тем более интересны: они позволяют установить возможность катастроф, подобных атлантидской и гондванской, в будущем…
— Не думаете ли и вы себе воздвигнуть такой же склеп? — усмехнулся Иванов.
— Я вижу, что вы все еще смешиваете фантазию с фантастикой, — отшутился Ибрагимов и прибавил, протягивая руку к вделанному в стену шкапу, около которого сидел Иванов:
— Дайте-ка лучше мне арабско-гондванский словарь!
Обнаруженная в первые дни раскопок надгробная плита с записями на двух языках — древне-арабском и гондванском — позволила экспедиции составить довольно подробный словарь. Его-то теперь он и просил.
После ужина Ибрагимов удалился в свой кабинет. Он внимательно просмотрел весь словарь, но не нашел там даже намека на название «Гондвана». Он вспомнил, что в библиотеках ниневийских царей в мессопотамских раскопках были найдены и грамматика древнего языка, и словари. Почему же и в данном случае они не могут рассчитывать на такой же успех?
Весь следующий день Ибрагимов, нащупывая почву для решения волновавшей его задачи, посвятил опытам по оживлению насекомых, погибших в янтарной массе. Когда-то, очень давно, еще во времена мамонтов, попали букашки в клейкую смолистую массу, к нашей эпохе окаменевшую. С большим упорством он извлекал оттуда допотопных букашек. Львиную долю внимания обращал физиолог на то, чтобы не испортить трупиков. Он растворял янтарь различными способами, внимательно следя за тем, чтобы применяемые им вещества не повредили останков. Ему наконец удалось снять янтарный покров с насекомых. Даже сильнейшие микроскопы не обнаруживали на тельцах посторонних осадков.