Повсюду, на предгорьях и в равнинах, вечная война. Тропический лес сумрачен, густ, непроходим. Несчетные виды кустарниковых, высокоствольных и низкорослых перевиты, переплетены ползучими. Сквозь многоярусные древесные своды не видно солнца. Всегда полумрак, и почва гола, без трав, без цветов. Лишь догнивают на редких мхах рухнувшие гиганты.
Там каждая пядь земли — в крови, там борется дерево с деревом, зверь со зверем. На трупах одних пышно цветут другие. Ни пения пернатых, ни клича зверей — на каждый звук немедленно явится хищник.
А в «Атосе»? Мирная, полная радостей жизнь. Разве не бросилось Гонде это в глаза?
Зато усилиями опытнейших ученых здесь были представлены почти все виды доисторических существ.
Утробное развитие зародыша бросает достаточно яркий свет на тайны происхождения человека от других животных.
И к XXI веку наука открыла способы искусственного выращивания любой стадии зародыша до степени взрослых существ.
В «Атосе» развернутой оказалась теория эволюции. Живая последовательность человекоподобных видов на разных ступенях развития. Широконосые, плоскоскулые, сгорбленные, длиннорукие.
Рассуждения заводили Ибрагимова в тупик противоречий. Ясным ему становилось только одно: надо как можно скорей приобщить Гонду к культуре эпохи.
С этим решением возвращался ученый в заповедник.
В тот же вечер они сидели вдвоем у моря. В этот раз они опустились почти к самому берегу.
Волны тихо плескались метрах в ста от них, омывая золотистые в лучах вечерней зари пески. Вдвоем они любовались закатом, который был виден отсюда. Они сидели молчаливые и мечтательные. Запах водорослей и лесов наполнял влажный воздух. Вечер был на редкость спокойный и величавый. Странным казалось только одно: глухие раскаты отдаленного грома, не свойственного такой погоде.
Ибрагимов с восторгом смотрел на классический профиль Гонды. Он решил про себя, что в этот час он откроется девушке.
Гонда была чем-то взволнована. Она тревожно следила за проявлением непонятного беспокойства в животном мире.
Над сушей и морем с криком метались птицы, которым пора было скрываться на ночь по гнездам. Они в диком смятении бесцельно шарахались в разные стороны.
Вдруг Ибрагимов, оглянувшись, заметил, как из вершины находившейся километрах в десяти от них горы выбросился к небу громадный столб черного дыма. Густые клубы его смешались с нарождающейся алой полоской зари, расплывались жирными пятнами по горизонту, приняв очертания колоссального гриба. Черное облако быстро росло, наполняемое новыми завесами дыма. Птицы мгновенно, как по команде, метнулись за море, поспешно скрываясь в туманной дали. Начинало быстро темнеть.
Гонда, широко раскрыв глаза, смотрела вслед удаляющимся птичьим стаям. Она заметила внезапное наступление сумерек, но не видала еще вулкана.
Облако разразилось разрядами молнии и одновременно раскатами грома. Вдруг хребет содрогнулся под невероятным подземным ударом. С треском и грохотом извергла ожившая гора массивные глыбы и тучи грязи. Над нею запылал огненный вихрь, смерчем врезавшийся в небо. Удар налетал за ударом.
Гонда уже видела все.
Тесно прижавшись к ученому, девушка билась в жестокой лихорадке. Лицо ее исказилось ужасом, и руки судорожно обвились вокруг его шеи. Она пыталась что-то сказать, губы ее открывались беззвучно и судорожно. Непроизнесенные звуки перехватывались спазмами в горле.
Падал горячий пепельный дождь, смешавшийся с настоящим, крепнущим и мутнеющим.
Земля содрогалась. Громадные складки гор срывались, падая с шумом в ущелья. Очертания скал менялись на их глазах, и пыль от обвалов казалась нарождающимися вулканами. А огненный смерч с шумом и свистом впивался все выше в черные тучи, разрезал их на части и изрыгал новые массы расплавленных горных пород.
Едкий сернистый залах разливался над окрестностями, погружая их в смрад.
Земля содрогалась беспрерывно. От ее волнообразных колебаний рушились массивы, разверзались расщелины, валились деревья.
Вскоре из недр вулкана выплеснулся огромный кроваво-мутный поток, устремившийся в низменность по его склонам. Он заливал лес, мгновенно испепеляя его, и с ревом несся вниз, все поглощая на пути.
Вдруг под страшным подземным ударом разломилась вторая гора, запылавшая и обрушившаяся. Морские воды отхлынули далеко в глубины, будто изгнанные от берегов, и через несколько мгновений с адским ревом, заглушающим и громовые раскаты, и гул земли, высокой стальной стеной они устремились к берегам.