Он не собирался применять более жестких мер, мудро полагая, что бреггани разберутся сами. Его срок истекал, и теперь оставалась лишь одна задача, которую он хотел разрешить — тайна Храма Жизни. Может быть, ему позволят войти туда, если на то будет воля Верховной Хранительницы… По словам Вайалы и Трайи она была мудрой женщиной, и Блейд жаждал встретиться и побеседовать с ней; он полагал, что истинная мудрость оценит те ростки нового, что пробились из пролитой крови этим утром.
Когда на следующий день странник высказал свое желание Хильгару, вождь от изумления потерял дар речи. Когда голос опять вернулся к нему, он недоуменно спросил:
— Зачем тебе это нужно? Через половину луны раненые окрепнут, мы пойдем к городу и попытаемся договориться с советом. Все, как ты хотел… Но идти сейчас в Храм Жизни? В святая святых Брегги? Пожалей свою голову, друг!
Блейд задумчиво посмотрел на него. Хильгар, казалось, успокоился: Трайя чувствовала себя лучше, рану ее зашили, кровотечение приостановилось. Теперь военный вождь мог взять в свои руки и войско, и судьбу будущих переговоров; а это значило, что пришла пора прощаться.
— Я не могу ждать, Хильгар, — странник дружески коснулся его плеча. — И я не могу объяснить тебе причин своей поспешности. Понимаешь, мне надо идти туда… Лишь я сумею понять то, что скажет верховная Хранительница.
— Возможно, ты прав. Но Храм Жизни закрыт для чужих. Как ты проникнешь в него?
Блейд повел плечами.
— Пошлю вперед Вайалу с просьбой о встрече. Если Храм — обитель истинной мудрости, меня согласятся выслушать. Если нет… — он усмехнулся. — Ну, тогда его тайны мне не интересны.
Бленар уступил. Часом позже, бросив последний взгляд на спящую Трайю и пожав руку военному вождю, Блейд тронулся в путь, сопровождаемый отрядом бреггани. Чувствовал ли Хильгар, что они расстаются навсегда? Трудно сказать… Лицо его было непроницаемым, лишь в глазах затаилась грусть да широкие плечи чуть сгорбились, когда он стоял у дороги, провожая Блейда в город.
Как бы то ни было, эта разлука осталась позади. Но предстояла еще одна, и Блейд, поглядывая на Вайалу, задумчиво потирал ноющий висок. Личико девушки, ясное, как солнечное утро, то и дело обращалось к нему, а глаза светились такой любовью и преданностью, что у странника щемило сердце. За последние годы он привык покидать возлюбленных и друзей, причем — не по своей воле; привычка, однако, не умеряла боль расставания.
Но пока юная бреггани была с ним, и отзвук ее счастья согревал душу странника.
Блейд стоял перед небольшим матовым саркофагом, водруженным на металлическом пьедестале. По всей длине огромного зала тянулись ряды таких же устройств — сиявшие неярким белым светом камеры, похожие на половинку срезанного яйца на полированных серебристых подставках. Вероятно, в них скрывались какие-то механизмы, ибо на лицевой поверхности каждой, над ребристыми верньерами, горело несколько огоньков. Ближе к краю, рядом с крохотными лампочками, выступал торец небольшого цилиндра диаметром с ладонь; на нем тоже светился огонек, чуть помаргивая в полумраке. Блейду казалось, что эта яркая точка мерцает в такт биениям сердца еще не родившегося существа, скрытого под матовым куполом.
— Здесь появляются на свет женщины Брегги, — сказала Хранительница, и ее негромкий голос вызвал протяжное эхо в большом полутемном зале. -Искусственное оплодотворение происходит в материнской утробе, но как только эмбрион становится жизнеспособным, наши медики извлекают его и приносят сюда в эту камеру. Эмбрион размешают в защитном коконе, и он сразу же активизируется. Затем, — мимолетная улыбка тронула сухие старческие губы, — надо ждать…
Эта женщина, Хранительница знаний прошлого, была, наверное, самой невысокой из всех, кого странник встречал в Брегге. Не более пяти футов ростом, она сгорбилась под тяжестью прожитых десятилетий, и Блейд полагал, что их промелькнуло немало. Однако она казалась бодрой и подвижной; ее пышные серебристо-белые волосы резко контрастировали с простым черным платьем.
Он испытал шок, увидев ее в первый раз, когда массивные двери Храма сошлись за спиной, отрезав дневной свет и группу сопровождавших его женщин. Они замерли у порога в почтительном молчании; впереди стояла Вайала, но странник не мог поймать ее взгляда — головка девушки была опущена.
Хранительница не походила на этих бреггани, сильных, рослых, цветущих, молодых. Но главное отличие заключалось не в возрасте.
Глаза! Ее глаза!
Ее зрачки казались двумя черными точками на снежном фоне белков: ясные, живые, не затронутые старостью. Эта женщина владела знанием — тем самым знанием, о котором так мечтал Хильгар; она принадлежала иной эпохе -прошлому или, возможно, будущему, временам расцвета, а не упадка. Она казалась Блейду живым воплощением Великой Матери.
— Ты — пришелец с запада, — ровным спокойным голосом произнесла она, окидывая странника острым взглядом. — Или из других мест?
— Из других, — вздохнув, согласился Блейд.
— Я много слышала о тебе… слышала разное… Но хорошее перевешивает дурное, а истина — ложь. Поэтому ты можешь войти в мой Храм. Женщины, которые пришли с тобой, — она повела хрупкой рукой в сторону двери, -подождут снаружи.
Ловушка? Блейд на мгновение заколебался. Но эта древняя Хранительница казалась вполне искренней и вызывала доверие; и, к тому же, в последние часы виски его то и дело простреливала боль. Нет, он ничем не рисковал, оставшись здесь.
Пронзительные глаза женщины уставились в его лицо.
— С чем ты пришел? — она подняла руку в предостерегающем жесте. -Только не рассказывай мне о битве с призраками прошлого, что вынырнули из южных лесов… Об этом я уже знаю. И знаю о людях, которых ты привел с побережья к нам на помощь.
— Они сами этого захотели, — произнес Блейд. — Я лишь предводительствовал их войском.
— Предводительствовал — и победил! Это немало! — теперь ее глаза смеялись.
— Но и немного, — заметил странник.
Она поняла. Ссохшее личико Хранительницы вдруг погрустнело, глаза потухли.
— Долгие века Брегга жила без мужчин… — она покачала головой, что-то шепча про себя и словно позабыв о госте. Потом взгляд ее снова поднялся к лицу странника. — Ты считаешь, что этот порядок должен измениться?
— Если вы хотите выжить, то да. Ты, мудрейшая, не бреггани с фермы, не лучница, навещающая Хасрат в поисках рабов и тайных удовольствий; ты должна понимать: женщины и мужчины — лишь половинки единого целого. Там, за Бурой рекой, они давно обитают вместе и выживут без вас. Но обойдетесь ли вы без них?
С минуту царило молчание; потом Хранительница задумчиво произнесла:
— Возможно, ты прав, пришелец из неведомых мест… Времена меняются… — она снова сделала паузу, потом спросила: — Если люди с побережья могут прожить без нас, то зачем ты пришел в Бреггу? Чего они хотят? И чего хочешь ты?
— Им нужны знания. То, чем обладали ваши предки и что сохранилось лишь в вашем городе. Меня же привело сюда желание помочь им… — усмехнувшись, он погладил темную бороду, — и любопытство. В тех неведомых местах, откуда я родом, люди еще не избавились от этого порока.
Женщина улыбнулась в ответ.
— Что ж, идем… любопытный странник. Тут есть на что посмотреть.
Она шагнула к внутренней двери, и Блейд двинулся следом. Он не ошибся; тут его не подстерегали коварные ловушки. Его ждал долгий переход по бесконечным коридорам, вымощенным блестящим черным камнем, с глянцевитобелыми, тоже блестящими, стенами. Он следовал за маленькой легкой фигуркой Хранительницы, казавшейся, несмотря на возраст, неутомимой; он переходил из одной сводчатой камеры в другую, слушая ее тихий голос. Она не спрашивала, что именно хочет узнать гость; она рассказывала. Она говорила о чудесах прошлого, и эти чудеса, воплощенные в книгах, магнитных записях и приборах, вставали перед восхищенным взором странника в таких количествах, что обитателям Брегги не удалось бы изучить и освоить их за половину тысячелетия.