В одном доме темно из-за задернутых плотных бархатных штор. Я вижу номер, выбитый блестящей медью на черной лакированной двери. Отдавая последние деньги, я выхожу в холодную ночь, перекидывая через плечо свою единственную сумку с пожитками.
Теперь пути назад нет. Я не могу позволить себе поездку домой, собрав свои скудные пожитки ровно за десять минут. Что бы ни случилось, я не вернусь в свою спальню. Черт возьми, я никуда не вернусь.
Сегодня игра "сделай или умри".
Пришло время снова во что-то поверить.
Мои голые ноги выглядывают из-под пальто, когда я поднимаюсь по ступенькам. Звон дверного звонка только усиливает мое беспокойство. Мне стыдно в этом признаться, но у меня уже скользко между бедер. Само предвкушение неизвестного возродило во мне то, что я долго считала мертвым.
Когда Ариэль распахивает дверь, у меня перехватывает дыхание. Сравнение этой женщины с безрассудным, очаровательным ребенком, которого я когда-то знала, вызывает головокружение. Закутанная в кроваво-красный шелковый халат, сверкающие подтяжки и чулки, подходящие к ее безупречным каблукам, Ариэль до мозга костей похожа на переодетого дьявола.
Ее волосы цвета сахарной ваты были слегка взъерошены в сочетании с безупречным дымчатым макияжем и темными выразительными губами. Накрашенные черным лаком ногти постукивают по двери, пока Ариэль оценивает меня, начиная с позаимствованного пальто до маленькой сумки через плечо. Легкая улыбка тронула ее накрашенные губы.
— Ты пришла.
Я переминаюсь с ноги на ногу.
— Ты думала,я этого не приду?
— Я не надеялась. Казалось, безопаснее подготовиться к разочарованию.
Широко взмахнув рукой, я делаю последний вдох и вхожу в логово льва. Дверь захлопывается за мной с торжественным стуком. Я прохожу по большому коридору, освещенному хрустальными люстрами и зеркалами в позолоченной оправе во весь рост.
— Как сбежавший подросток может позволить себе такое место? — Осторожно спрашиваю я.
Ариэль без спроса берет мою сумку и вешает ее на крючок для одежды.
— Я занимаюсь своей работой уже долгое время. За такую работу, мягко говоря, хорошо платят. Не многие признались бы в этом, но каждому нужно место, где можно отдаться.
— И это то, что они делают? Сдаются тебе?
Взяв на себя инициативу, она начинает подниматься по винтовой лестнице, ведущей в неизвестность. Я плотнее запахиваю плащ и следую за ней, чувствуя, что мое сердце в любой момент может вырваться из груди.
— В том, чтобы сдаться, есть сила, — объясняет она, направляясь к закрытой двери. — Только те, кто свободен, могут выбрать отдать свою жизнь в руки другого. Что может быть могущественнее этого?
Разрешив мне пройти, меня проводят в темный офис. Стены, заставленные глянцевыми полками и произведениями искусства в рамках, пересекаются с темными половицами, покрытыми персидскими коврами. Ариэль опирается бедром об угол огромного письменного стола, просматривая заранее подготовленные документы, пока я нависаю над ней.
— Кажется, ты все поняла. — Я потираю затылок. — Не понимаю, почему ты была в той группе поддержки. Зачем вообще утруждать себя поездкой?
Не прерывая зрительного контакта, она протягивает мне папку.
— Даже мне приходится восстанавливать силы, когда становится тяжело, искать поддержки у других. Это то, что заставляет меня идти вперед, помнить, где я была и куда иду.
Заглянув в папку, я нахожу стопку бумаг. Быстрого просмотра содержимого достаточно, чтобы у меня кровь застыла в жилах. Это довольно подробный контракт, содержащий множество пунктов. От юридического жаргона у меня начала болеть голова.
— Мне стоит прочитать все это? — Вздыхаю я.
— Если ты мне не доверяешь, тогда да.
— А если я тебе доверяю? Этого достаточно?
Ариэль протягивает руку, ее большой палец скользит по моей щеке. Дрожь пробегает по моему позвоночнику, жар внутри меня разгорается еще сильнее от одного только прикосновения. Я помню, как она целовала меня раньше.
Попробуй меня на вкус.
Поиграй со мной.
С тех пор я доставляла себе удовольствие сама, чаще всего в память о ней. Доверить физический акт любви кому-либо другому было невозможно. Единственный человек, к которому я хочу прикоснуться, стоит в этой комнате.
— Я буду оберегать тебя, — бормочет Ариэль. — Если ты захочешь остановиться, ты скажешь стоп-слово “индиго”. Я собираюсь подтолкну тебя, брошу тебе вызов. Идти будет нелегко. Ты будешь бороться за свою жизнь, не так ли?
Врать нет смысла.
— У меня нет планов продолжать в том же духе, — смиренно признаюсь я.
Затем ее большой палец проводит по моей нижней губе, ненадолго погружаясь в мой рот. Я удивляю себя, принимая этот палец, позволяя своему языку кружить над кончиком без предупреждения. Я вижу вызов в ее фиалковых глазах.
— Значит, сегодня ночью состоится битва всей твоей жизни, — шепчет она. — Ты готова последовать за мной во тьму? Отдашь ли ты себя мне полностью и поверишь, что я снова могу показать тебе свет?