Теперь я издаю сухой смешок. Ох, уж эта девушка. Я только что опустошил свои яйца, меньше пяти минут назад, и уже снова тверд как скала под ней.
Я бросаю взгляд на свои часы.
— Да. Как бы мне ни хотелось, чтобы ты позаботилась об нём своим ртом, мне нужно успеть на самолет.
Я чувствую, как ее живот напрягается.
— Куда ты летишь?
— А что, будешь скучать по мне?
Она хмурится.
— Как собака по пятой ноге.
Я уже собираюсь сильно шлепнуть ее по заднице, когда в выражении ее лица появляется неуверенность и заставляет меня остановиться.
Несмотря на то, что я не знаю, хочу ли я приковать ее к своей кровати и использовать как свою личную секс-рабыню или выбросить за борт, я понимаю, что несправедливо ожидать, что она останется здесь, не имея ни малейшего представления о том, что происходит.
Я выливаю еще немного масла на ее попку. Массируя в опасной близости от ее киски. Резко вдыхая, она отталкивается от моей руки, но я прижимаю ее обратно ладонью, желая, чтобы мой член не отклонялся в сторону.
— С тех пор как ты появилась на Побережье, случаются плохие вещи, Пенелопа.
Она стонет.
— Я думала, ты шутишь. Серьезно, ты не можешь винить меня в своих неудачных деловых решениях. Я буквально самая везучая девушка...
Я слегка шлепаю ее, чтобы она замолчала.
— Мне все равно, насколько везучей ты себя считаешь, для меня ты невезучая.
— Это бессмысленно. Если ты думаешь, что просто находясь рядом со мной, тебе не везет, как ты думаешь, что, черт возьми, произойдет теперь, когда ты побывал внутри меня?
Смех подступает к моему горлу, подхваченный недавно знакомым чувством безрассудства. Мой взгляд прослеживает за моими пальцами, когда они исчезают на изгибе ее бедра, задевая ее пухлые половые губы.
— Мне уже все равно, Пенелопа. Я больше не пытаюсь сопротивляться тебе, — к черту, мой самолет может подождать на взлетной полосе еще немного. Я ввожу в нее палец и наклоняюсь, чтобы прикоснуться губами к ее попке. — Пусть всё сгорит.
Она вырывается из моей хватки, как скользкий угорь, и я ловлю её за талию, прежде чем она окажется на ковре.
— Я не люблю такое, — выпаливает она, поднимаясь на ноги.
— Что не любишь?
— Мужчин.
— Я тоже не люблю мужчин.
— Нет, я имею в виду... — она издает звук разочарования, качая головой. — Я имею в виду, что не ищу ничего серьезного. Меня не интересуют отношения или такие милые вещи, как... поцелуи ягодиц и завтрак.
— Тебе не понравилась моя яичница?
Она движется к двери.
— Ладно, знаешь что...
Я хватаю ее за запястье и рывком сажаю на себя. Она сопротивляется моей хватке целых три секунды, прежде чем встретить мой пристальный взгляд и медленно подчиниться.
Она сглатывает и понижает голос так, что я едва слышу его из-за дождя.
— Я имею в виду, если есть хоть малейший шанс, что ты влюбишься в меня, тебе, наверное, следует прямо сейчас посадить меня на служебный катер и отправить обратно на берег.
Мы пристально смотрим друг на друга. Потом я расхохотался.
Пенелопа хмурится и бьет меня ладонью в грудь.
— Что, в то, что ты влюбишься в меня, так трудно поверить?
Я заправляю выбившуюся рыжую прядь ей за ухо, игнорируя растущее давление в моей груди.
— Это невозможно.
Она уже знает мой самый большой секрет, что я суеверен. Ей не нужно знать, что я выбрал Бубнового Короля вместо Червового.
Любовь — это мой не вариант. Тем более с девушкой, которая разрушила мою жизнь.
На журнальном столике жужжит мобильник, напоминая, что мне нужно кое-что сделать.
— Ты остаешься здесь или нет?
— А если бы я захотела уйти?
Я прикусываю язык. Правда напугала бы ее: я бы затащил ее обратно на борт, брыкающуюся и кричащую.
Вместо этого я провожу руками по задней поверхности ее бедер, притягивая к своей эрекции.
— Тебе не нравится, когда я тебя трахаю, Пенелопа?
Мускул на ее челюсти дергается. Ее веки, трепеща, закрываются.
— Отлично. Мы можем быть врагами с привилегиями.
Я выгибаю бровь.
— Врагами?
— Ну, мы же не совсем друзья, не так ли?
Я сдерживаю ухмылку.
— Наверное, нет, — откидываясь на спинку дивана, я протягиваю ей руку для рукопожатия. — Тогда враги с привилегиями.
Она смотрит на руку так, словно хочет откусить мне пальцы.
— Но у меня есть некоторые условия.
— Конечно же, — говорю я, забавляясь.
— Во-первых, мне нужен мой телефон. Кажется, я оставила его в твоей машине, когда ты превратился в Халка сегодня утром.
Разумеется, ей нужен телефон. Как еще я буду одержимо выслушивать каждую ее банальную мысль, если она не сможет сообщить об этом на мою горячую линию?
— Договорились.
— И я не хочу, чтобы Лори или другие знали, что я остаюсь здесь. Это... — она прикусывает губу, подыскивая нужное слово. — Странно.
Я смеюсь.
— Ладно.
— И я хочу быть дома на Рождество.
Я обдумываю это. До него осталось меньше недели.