— Хорошо.
Это не значит, что я не хочу, чтобы она вернулась после.
— И...
— Боже, Пенелопа. Может мне пригласить адвоката?
Она дергает меня за булавку на воротнике, чтобы я замолчал.
— И я не бездельничающая Рапунцель. Если ты думаешь, что я собираюсь отсиживаться здесь, как женщина, ожидающая возвращения мужа домой с войны, то спешу тебя разочаровать. Мне нужно, чтобы меня отвозили на берег, когда я захочу.
— Ну, этого не будет.
Выражение отвращения искажает ее черты.
— Что, беспокоишься, что я не вернусь?
Она оказала бы мне услугу, если бы не вернулась, но это не причина, по которой я не хочу, чтобы Пенелопа сейчас слонялась по Побережью. Прикусывая нижнюю губу, я с весельем наблюдаю за ее мрачным выражением лица.
— Ты останешься здесь до моего возвращения, а потом мы обсудим это снова.
К моему удивлению, она опускает это, но когда в ее глазах появляется озорной огонек, я понимаю, что за ее послушанием стоит какой-то мотив. Она проводит пальцем по булавке моего воротника, прикусив губу.
— Знаешь, если мы хотим стать врагами с привилегиями, тебе придется меня поцеловать.
Я смеюсь.
— Правда?
Она дергает плечом.
— Да, было бы странно, если бы ты этого не сделал.
— Ты права.
Ее глаза поднимаются к моим, большие и голубые.
— Правда?
Мои пальцы скользят по ее волосам и обхватывают основание ее головы. Я притягиваю ее лицо к своему, мой рот близко к ее, я чувствую жар от ее губ и слышу, как у нее перехватывает дыхание.
— Хорошая попытка, — шепчу я.
Она чертыхается, когда я снимаю ее с колен и поднимаюсь на ноги.
— Шеф-повар Марко готовит мне блюда и оставляет их в холодильнике. Угощайся ими и всем остальным, что есть на яхте, — я достаю бумажник и бросаю Amex на журнальный столик. — У тебя уже есть моя запасная карта, но я полагаю, что она лежит в машине вместе с телефоном, поэтому воспользуйся этой, — мой взгляд поднимается к ней. — Уверен, ты помнишь пин-код, — сухо говорю я.
— Ещё бы, — она поднимает ее и подносит к свету. — Но не думаю, что они доставляют пиццу по Тихому океана.
— Доставят, если ты дашь достаточно хорошие чаевые.
По мере того, как я медленно приближаюсь к двери, ее присутствие тянет меня назад. У меня возникает совершенно нелепое желание задержать вылет еще на час. Не только чтобы снова заняться с ней сексом, но просто... сделать это. Говорить грубости и раздражать ее.
Вместо этого я берусь за ручку двери и говорю ей: — Постарайся не сжечь это место, Пенелопа.
— Раф? — то, как она произносит мое имя, эхом отдается в моей груди. Я приостанавливаюсь, разглядывая деревянную поверхность двери. — Все остальные мои приятели по сексу называли меня Пенни.
Насилие поражает меня, как удар молнии.
— И все твои так называемые приятели окажутся на глубине 2х метров под землей, если ты еще раз их упомянешь.
Глава шестая
В третий раз за час я вхожу в забытую гостиную в задней части яхты. Вместо того чтобы вздохнуть в тишине, как в прошлый раз, я опускаюсь на подоконник и прижимаюсь щекой к холодному стеклу, как будто это погасит неугомонный жар под ним.
После нелепо длинного душа я бродила по яхте, как приговоренный к смерти дух. В студенческой толстовке вместо викторианского платья, скованная кожаными ремнями и бурными оргазмами, а не оковами гибели.
Я продержалась менее двух часов, прежде чем скрип палуб и бесконечное тиканье часов начали действовать мне на нервы, раздражая меня.
Теперь, прижавшись всем телом к стеклу, глядя на дождь, разрушающий яркие огни Бухты Дьявола на горизонте, я напрягаю мозг в поисках того, чем бы заняться.
Ответ приходит, в виде мультяшной лампочки над головой: я буду работать.
У меня не запланирована смена, но что еще мне делать сегодня вечером? Прятаться в комнате Рафа, пока казино вибрирует надо мной? Бросив быстрый взгляд на Breitling, я понимаю, что Лори и все остальные скоро будут плыть по Тихому океану на служебном катере.
С новыми силами я быстро спускаюсь в прачечную и нахожу запасную форму моего размера. Расчесывая запутанные следы грубого секса из волос, я наношу на лицо макияж, который выглядит слишком невинно, чтобы радоваться, когда мне затыкают рот ремнем. Через тридцать минут я уже за барной стойкой, заполняю мини-холодильник и загружаю посудомоечную машину.
Но начало смены проходит мимо меня. Час сменяется следующим, одиночество затягивается, как петля на шее. Ни Лори, ни гостей. Когда три одиноких гудка посудомоечной машины заполняют комнату отдыха, сигнализируя о том, что прошло уже два с половиной часа с момента ее включения, я бросаю тряпку и топаю в кабинет Рафа.
Я нахожу номер Лори в одном из тех Ролодексов6, которые есть у стариков, и звоню ей по телефону, стоящему на его столе. Она отвечает после первого гудка.
— Да, босс?
— Лори, это Пенни. Где ты?