Может быть, это только потому, что каблуки на мне на пару сантиметров выше, чем обычно, и весь этот рост придает мне новую уверенность, но я обхватываю пальцем булавку на воротнике и притягиваю его к себе.
— Попробуй еще раз назвать какую-то девушку дорогой, и увидишь как она умрет, переходя через дорогу.
Это перекликается с тем, что он сказал мне после того, как я станцевала ему приватный танец в его машине. Видимо, именно поэтому он поднимает бровь и ищет в моих глазах юмор. Не найдя его, он кивает, испытывая небольшое удовлетворение.
— Если это то, чего ты хочешь, Куинни, — тихо говорит он.
Его уступчивость настолько нежная, настолько интенсивная, что у меня мгновенно перехватывает дыхание. Внезапно нуждаясь в воздухе, который не насыщен шармом Рафаэля Висконти, я выхожу через боковую дверь и выбегаю на палубу.
Медленные, тяжелые шаги следуют за мной до носа яхты. Вцепившись в перила, я запрокидываю голову к иссине-черному горизонту, не заботясь о том, что ветер сводит на нет все часы работы, потраченные на накручивание волос.
Мою кожу покалывает от осознания, когда чей-то силуэт прерывает свет охранной лампы надо мной, и пиджак Рафа накидывается на мои плечи. Его руки располагаются по обе стороны от меня, губы скользят по моему уху.
— Хорошая песня, — бормочет он, вызывая тысячу мурашек по моим рукам. — Ты пыталась меня загипнотизировать?
Я улыбаюсь в темноту.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, это единственная песня, слова которой я знаю полностью, — мое внимание падает на его руку рядом с моей. Большая и разбитая, по сравнению с моей маленькой и гладкой. Болезненная дрожь проносится по телу, когда я вспоминаю, что раньше его руки не выглядели так, каждый шрам свеж и принадлежит мне. Проведя мизинцем по его ушибленной костяшке, я добавляю: — Если только это не сработало?
Он стряхивает мое легкое прикосновение и разворачивает меня так, что я оказываюсь прижатой спиной к перилам. Это разительный контраст: тепло, исходящее от его тела, и ледяной ветер, бьющий мне в спину. Каждый из них кажется таким же опасным, как и другой.
Скользя руками по лацканам пиджака, он еще глубже втягивает меня к себе, крадет мой следующий вздох, касаясь своим носом моего.
— Это действительно была бы идеальная ночь, чтобы поцеловать тебя, — шепчет он.
Блять.
Все мои чувства обостряются, кроме здравого смысла. Я внезапно осознаю ритмичный звук, который издает океан, ударяясь о корпус яхты. Как красив Раф под романтическим светом охранной лампы. Сладкое исполнение Рэн песни ABBA «Lay All Your Love on Me» проникает сквозь стекло и касается моих ушей.
Именно так это произошло бы в фильме.
А потом, когда все закончится, мне придется вечно мучить себя повторами.
Я напряженно выдыхаю и закрываю сердце.
— Нет. Я уже говорила тебе, что хочу под дождем. Как в «Дневнике памяти».
Он тихонько смеется.
— Я буду иметь это в виду, когда ты выпишешь мне чек.
Он быстро оглядывает палубу, затем, прикусив нижнюю губу, проводит большой ладонью по внутренней части моего бедра. Боже, его ладонь обжигает, как дождь на раскаленной крыше в разгар лета, прожигая дыру в нижней части моего живота. Когда он отодвигает мои стринги и погружает в меня два толстых пальца, я стону от облегчения.
Сексуальное напряжение приковывало меня к нему всю ночь. Каждый раз, когда его бархатный смех щекотал мне затылок, каждый раз, когда я попадала в ловушку его подмигивания поверх края хрустального бокала, моя кровь нагревалась еще больше. Я не знаю, как продержалась четыре часа, не трахнувшись с этим мужчиной.
Его взгляд темнеет при виде моей реакции.
— Но, полагаю, пока что придется обойтись этими губами.
Несмотря на то, что я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы дотянуться до его прикосновения, мой тон остается вызывающим.
— Не твоими, — шепчу я.
На его лице читается раздражение, так же, как и каждый раз, когда мы трахаемся, и я собираю достаточно сил, чтобы сказать ему об этом.
Прищурив глаза, он проводит средним пальцем по моему входу, затем дальше вниз.
— Тогда что насчет этого?
Я вскрикиваю, когда он толкается в мою задницу, падая на него. Он подхватывает меня, его смех у моей груди напрягает мои соски.
Мы так близки, его запах поглощает меня, словно наркотик. Я трусь лицом о его шею, отчаянно желая большего.
— Это тебе дорого обойдется, — полушепотом мурлычу я в такт его пульсу.
— Я заплачу, — бормочет он в ответ, упираясь подбородком в мою макушку. Его тон настолько прост, что я понимаю: он больше не шутит.
Мы остаемся так некоторое время, его пиджак согревает мои плечи, а вздымающаяся и опускающаяся грудь убаюкивает меня.
Я вздыхаю, уткнувшись в его верхнюю пуговицу. Я осторожна, но не наивна. Знаю, что одержима этим мужчиной. Он вызывает у меня желание сделать какую-нибудь глупость, например, сказать ему об этом. Или даже рассказать всем остальным, прокричав это с носа корабля, как Джек: Я король мира! в фильме «Титаник».