Я знаю, почему мой брат говорит мне это.
— Ценю твое предложение, но я возвращаюсь к своей привычной программе, — сухо говорю я. — Но все же дай им обоим хорошего пинка по яйцам от моего имени.
Я встаю, и силуэт, движущийся в темноте, говорит мне, что Габ делает то же самое. Когда он направляется ко мне, что-то в неровном ритме его шагов мгновенно заставляет волосы у меня на затылке встать дыбом.
Когда он выходит в тусклый свет, у меня сжимается грудь.
— Какого хрена, Габ? — бормочу я, инстинктивно хватаясь за пистолет. — Кто это с тобой сделал?
Он только смотрит на меня сквозь опухшие щели глаз. Он весь в крови и синяках. Разбитая губа, скулы в ужаснейших гематомах. Черт, в таком виде я бы не узнал собственного брата на процедуре опознания.
Пока я ищу ответ на пустых скамьях, меня осеняет осознание: он — Габриэль Висконти. Никто не мог подобраться к нему достаточно близко, чтобы причинить такой большой вред.
Если только он сам не позволит.
— Почему? — я стискиваю зубы.
Его горло вздрагивает и он избегает как моего взгляда, так и моего вопроса.
— Я уезжаю на некоторое время. Мне нужно... — он качает головой, словно избавляясь от пагубных мыслей. — С Данте разберутся, а мои люди в твоем распоряжении.
Он протискивается мимо меня и, прихрамывая, идет по нефу. За эти годы я привык к тому, что брат уходит без предупреждения, но после всего, что произошло за последний месяц, смотреть на его уход совсем не легко.
Внезапно он останавливается.
— Ты не разобрался с девчонкой.
Мои плечи напрягаются. Блять, не знаю, что хуже — слышать имя Пенни или слышать, как ее сокращают до девчонки.
— Я разобрался.
— Нет.
— Да. Просто не так, как ты предлагал, — я сглатываю. — Она уехала из города.
— Нет, она не уехала.
Какого хрена?
— Боже, Габ...
— Она в своей квартире, смотрит тот фильм, который заставляет всех плакать, — он оглядывается на меня. — На повторе. В любое время суток. С тем неопрятным парнем из квартиры напротив.
Замешательство и что-то более жгучее впивается в мои ребра.
— Что? — я качаю головой. — И откуда ты, чёрт возьми, это знаешь?
— У наших квартир общая стена.
Я пристально смотрю на него. Слишком многое нужно разложить по полочкам в моей свалке сознания. Я бы хотел знать, какого хрена мой брат-миллионер живет в дерьмовом доме на главной улице, но я бы хотел знать больше о том, как и почему Пенни до сих пор в городе.
Разве Рори не говорила, что она оставила соседу прощальную записку?
Прежде чем я успеваю ответить, Габ щелкает костяшками пальцев у бедра и продолжает идти.
— Должно быть, ты её по-настоящему любил, раз отдал ей часы, которые подарила тебе мама, когда ты открыл «Везучий Кот».
Я слишком рассеян и едва слышу его из-за шума в ушах.
— Я не дарил их ей, она их выиграла.
— А мамин кулон она тоже выиграла?
Мой взгляд скользит от гниющей балки к нему.
— Что?
— Кулон четырехлистного клевера. Она и его у тебя выиграла?
Но по сухому юмору, пляшущему за его опухшими веками, я понимаю, что он уже знает ответ.
Глава двадцать первая
Мэтт поднимает взгляд от телефона к телевизору как раз вовремя, чтобы увидеть Райана Гослинга, гребущего по озеру.
— Черт, — бормочет он, хватая пульт с кофейного столика и нажимая кнопку перемотки. — Закрой глаза на пять секунд.
Я делаю то, что мне велено. Хотя это бессмысленно, потому что мы уже несколько часов подряд смотрим «Дневник памяти», так что поцелуй все равно выжжен на тыльной стороне моих век.
Когда это появилось на экране четыре просмотра назад, я так громко всхлипнула, что разбудила Мэтта, который дремал рядом со мной. С тех пор он постоянно перематывает её.
Держа глаза закрытыми, я подавляю комок в горле и натягиваю на лицо пуховое одеяло, которое стащила с кровати.
— Ты такой хороший друг, Мэтти.
Он вздыхает.
— Ах, мы снова на стадии жалости к себе. С тобой гораздо веселее, когда ты злишься. Замечательные времена были, когда ты оставляла язвительные отзывы на Yelp25 обо всех казино Рафаэля. Или когда в течение трёх часов звонила на горячую секс-линию премиум-класса, используя его кредитную карту.
Последние две недели — это вихрь эмоций. То мне хочется сжечь планету только потому, что на ней есть Рафаэль, то хочется свернуться калачиком под этим одеялом и рыдать.
Мой план покинуть Побережье просуществовал недолго. Я не успела дойти до автобусной станции в Бухте Дьявола, как меня подхватил Нико. Мои гортанные всхлипы, заполнившие его Теслу, стали ответом на его вопрос. Я хотела — нуждалась — в том, чтобы меня отвлекли.
Он отвез меня в Лощину и устроил на работу в Grotto, элитное казино, расположенное глубоко в сети пещер. По сравнению с ним Visconti Grand выглядит как зал для игры в бинго, и, как большинство людей на земле, я никогда не подозревала о его существовании. Он усадил меня в своем кабинете, перед экраном камер наблюдения, и похлопал по плечу.