Его ладонь скользит по моей спине и шлепает по заднице.
— В наш дом, — рычит он мне в ключицу, покрывая ее неистовыми поцелуями. — На яхту, детка. Развесь свою украденную одежду в моем шкафу, приготовь свою ужасную лазанью в моей духовке, зажги свои девичьи свечи в каждой комнате. Я хочу все это, всю тебя. Просто возвращайся домой.
Он опускает меня на диван и ложится сверху. Шаткий каркас моей покупки с сайта Craigslist26 трещит под нашим весом. Раф поднимает на меня взгляд, глаза темнеют.
— В нашем доме крепкие диваны, и он не похож на притон для наркоманов.
Я подношу колено к его паху, но он перехватывает его и грубо отодвигает в сторону, опускаясь между моих бедер.
— Ты действительно шутишь, когда все, что я хочу сделать, это заехать тебе кулаком в лицо?
Мои слова превращаются в хныканье, когда он задирает мою толстовку и облизывает вдоль пояса моих спортивных штанов.
— И все, чего я хочу, это узнать, так ли ты все еще хороша на вкус, как я помню, — он смотрит на меня с опасным жаром, стягивая зубами мой пояс, как зверь. — Ты можешь ударить меня кулаком в лицо позже.
Я чуть не спрашиваю: Обещаешь?, но тут его горячий язык обжигает мой клитор, и, что ж, думаю, мне просто придется поверить ему на слово.
Глава двадцать вторая
Огромная фигура Рафаэля Висконти сваливается со всех четырех углов односпальной кровати. Зрелище было бы комичным, если бы кровать не была моей и если бы он не был голым.
Я не могу перестать пялиться на него и не останавливалась с тех пор, как солнце пробилось сквозь жалюзи и разбудило меня. С тех пор цвета потеплели от солнечных лучей и теперь заливают его загорелую кожу золотистым сиянием, придавая яркий блеск его татуировкам.
Он лежит на боку, одна рука скрывается под подушкой. Челюсть подчеркивает контур его скул, мягко вздымающаяся и опускающаяся грудь заставляет змею на его воротнике извиваться.
Он выглядит таким умиротворенным.
Он так душераздирающе красивым.
И какой же он мудак.
Я отвожу ногу назад и пинаю его в голень.
Его тело дёргается, прежде чем он открывает глаза, переворачивает меня на спину и опускается на меня сверху.
— Ты только что пнула меня?
— Тебе повезло, я целилась в член.
Он, наконец, открывает глаза, пригвоздив меня затуманенным, но обжигающим взглядом.
— На хрена это было нужно?
— Я бы дала тебе три предположения, но все они, вероятно, будут правильными.
Его хмурый взгляд смягчается, когда он опускает глаза на мои губы. Он смещает свой вес, чтобы обхватить мою щеку одной рукой, и опускает губы к моим.
— И тебе доброе утро, — бормочет он, нежно целуя меня. — Позволь мне поцеловать тебя хоть один раз, прежде чем ты откусишь мне голову.
Вжаться в матрас — непроизвольный рефлекс. Как и жалкий вздох, который вырывается у меня из горла. Раф воспринимает это как разрешение поцеловать меня снова.
— Хорошо, может быть, два, — говорит он, проводя зубами по моей нижней губе.
Я ощущаю, как он твердеет на внутренней стороне моего бедра, и мои соски напрягаются в предвкушении. Мы трахались вчера — всю ночь. И много раз. На моем теперь уже сломанном диване, в моей слишком маленькой душевой. С его губами на моих, что было в новинку, с его шелковистыми нежностями шепчущими мне на ухо, я была безвольной и податливой — девушки с яхты, которая выбрасывала все, что не было прибито к палубе, в бушующий Тихий океан, нигде не было видно. Я забила на работу. Ради всего святого, я даже отправила обратно пиццу.
Поцелуй Рафа перемещается на вниз, и то же самое делает его рука, сжимая основание эрекции и проводя ею по моей киске. Мои глаза закатываются почти до затылка.
Нет.
Я крепко сжимаю бедра.
— Прекрати, — шиплю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть в окно. — Я злюсь на тебя.
Он удерживает мою челюсть на месте и опускается, чтобы пососать сосок. Блять.
— Я знаю, детка, — говорит он после небрежного чмоканья, когда его рот отпускает мою грудь. — Позволь мне загладить свою вину.
Мои пальцы на ногах поджимаются, а спина выгибается дугой. Я стискиваю зубы, чтобы не застонать.
— Еще один оргазм ничего не изменит.
Он снова поднимается к моей шее и улыбается.
— Нет? Тогда чего же ты хочешь? Бриллианты? Машину? Две машины? Остров, Куинни? Birkin всех цветов? Блять, — он лижет чувствительное место за моим ухом. — Я подарю тебе весь мир во всех красках, если ты захочешь.
Я не могу удержаться от одобрительного возгласа. Наверное, это во мне говорит мошенница.
— Да.
— Да на что?
— На все.
Его смешок вибрирует на моём пульсе.
— Договорились.
— И еще кое-что.
— Для тебя все, что угодно.
Я хватаю его за волосы и оттягиваю голову назад.
— Я хочу, чтобы ты ушёл.
Его взгляд полуприкрыт и растерян.
— Ушёл?
— Ты должен покинуть мою кровать, мою квартиру, — я сглатываю. — И уйти.