– Кто сказал, что я все еще хочу этого?
Я не обращаю внимания на то, как жалят его слова, особенно потому, что у нас никогда раньше не было свидания, но я подавляю это.
– Ну, мне нужно свидание.
– Если под свиданием ты подразумеваешь, что либо ответишь на мои вопросы, либо я заставлю твою задницу покраснеть, тогда ладно, Лия. Давай устроим свидание.
– А еще говорят, что романтика умерла.
– Отбрось сарказм. Тебе это не идет.
– Я думаю, что это мне очень подходит.
– Лия... – предупреждает он. – Не перечь мне, или твоя задница заплатит за это.
По спине пробегает волна возбуждения, и я притворяюсь безразличной, изо всех сил стараясь не потереть бедра друг о друга.
– Ужин остывает.
– Во что ты играешь? Ты собираешься соблазнить меня, чтобы потом попросить о чем-то? Может быть, уйти, чтобы встретиться с этим ублюдком?
– Нет, – я качаю головой. – Я никогда не изменяла тебе, Адриан. Клянусь.
Он хватает меня за волосы, и я вздрагиваю, когда он тянет меня назад.
– Так это твоя новая игра? Отрицание?
Я держу его за запястье, но не для того, чтобы убрать его, а, чтобы прикоснуться к нему, установить с ним связь, чтобы какая-то уязвимая нить, существующая между нами, не порвалась.
– Как насчет того, чтобы я относился к тебе так же, Лия? Может, мне тоже завести любовницу? Я привяжу тебя к кровати и трахну ее прямо у тебя на глазах, пока ты будешь смотреть. Это то, чего ты хочешь?
– Нет! – Слезы наполняют мои глаза, и зеленоглазый монстр поднимает голову из глубин моей души.
Я не сомневаюсь, что он сделал бы это только для того, чтобы преподать мне урок, чтобы причинить мне такую же боль, как я причинила ему, и я не думаю, что когда-нибудь переживу вид Адриана, прикасающегося к другой женщине.
Это сломало бы меня до точки невозврата.
– А почему бы и нет? Ты послала своего двойника в мою сторону, так разве не этого ты ожидала? Чтобы я ее трахнул?
Горькие слезы текут по моим щекам, и я сжимаю губы, чтобы они не дрожали.
– Ответь мне, Лия.
Я задыхаюсь от рыданий, прежде чем заговорить.
– Тогда я плохо соображала.
– Ты не думала, но, очевидно, достаточно много думала о том, чтобы она заняла твое место. Ты представляла ее в моей постели? Тебе понравился этот вид?
– Нет… нет! Нет! – Я впиваюсь пальцами в его кожу. – Не мучай меня так.
– Ты имеешь в виду, как ты мучила меня в течение нескольких месяцев?
– Я не изменяла тебе и никогда не смогла бы. Не тогда, когда ты владеешь каждой частью меня.
– Я владею каждой частью тебя? – Его глаза темнеют до пугающего оттенка.
Я киваю, хотя это не очень заметно из-за того, как он держит мои волосы.
– Тогда давай докажем это.
Он тащит меня к кровати, отбрасывая ногой аккуратно уложенные подушки, которые я туда положила.
Я не протестую, когда он заставляет меня лечь спиной на матрас. Вместо этого искра извращенного возбуждения пронзает меня, как никогда раньше.
Рука Адриана сжимает халат, и он срывает его с меня. Я не смогла переодеться во что-нибудь сексуальное или привести себя в порядок.
Моя нагота полностью видна ему, и я упиваюсь его потемневшим взглядом, его обещанием.
Я так на него действую. Это не другая женщина ломает его холодный фасад и вырывает мужчину изнутри, это я.
Только я.
Мой муж садится на меня верхом и хватает меня за запястья одной рукой, затем закидывает их мне за голову, используя пояс моего халата, чтобы привязать их к столбику кровати. Мое сердце трепещет от каждого его уверенного, методичного движения.
Он плавит меня по кусочкам, и я ни за что на свете не смогу устоять перед ним.
Не то чтобы мне этого хотелось.
Во всяком случае, мне нужна эта его сторона. Мне нужно безудержное удовольствие и неудержимая страсть.
Мне нужно, чтобы он не сдерживался.
Обычно он продолжает наказывать или трахать меня, когда у меня связаны руки.
Не в этот раз.
Адриан слезает с меня, тянется к тумбочке и достает несколько мотков веревки. Прежде чем я успеваю понять, что он делает, он направляется к изножью кровати и привязывает одну мою лодыжку к столбу, затем делает то же самое с другой, так что я распластываюсь для его обзора.
Чуждое чувство возбуждения пронзает меня в этой позе. Я совершенно голая, связанная, и единственный, кто может спасти меня от этого, – это тот же самый, кто втянул меня в это.
Мой муж стоит напротив меня, прямо перед моей киской, расстегивая рубашку. Твердые выступы его груди обнажаются с каждой пуговицей, пока материал не распахивается. Он срывает ее со своего тела и бросает рядом с собой.
Я получаю неограниченный обзор его обнаженной груди и татуировок на рукавах, которые всегда сводят мои нервы в кучу.
Мышцы его живота пульсируют, и я хочу сжать бедра вместе, но не могу из-за своего положения.
Адриан снимает ремень, но не штаны, затем обматывает кожу вокруг сильной жилистой руки и подходит к краю кровати.
Или, скорее, он крадется, как гигантская кошка, нацелившись на добычу, которую нужно сожрать. Тысячи мурашек пробегают по моей коже, и мучительное предвкушение заставляет мой язык прилипнуть к небу.
– Что ты собираешься со мной сделать?
Его пепельные глаза наслаждаются моей наготой, когда он говорит со скрытой небрежностью.
– Как ты думаешь, что я буду делать?
– Накажешь меня?
– Изменщики заслуживают большего, чем просто наказания.
– Я не изменщица.
Его ремень просвистел в воздухе, прежде чем опуститься на мои затвердевшие соски. Я кричу, звук эхом отдается в тишине, когда жгучая боль взрывается в моих чувствительных вершинах.
Святое. Дерьмо.
– С каждой ложью, слетевшей с твоих уст, я буду тебя пороть.
– Я не изменщица.
Он снова шлепает меня по груди, и я плачу, но на этот раз жало не остается на уровне поверхности, вместо этого становится глубже и темнее, чтобы достичь больной, искривленной части меня, к которой может прикоснуться только Адриан.
Рыдание вырывается из моего горла, и я задыхаюсь.
– Я не...ааа…
Мой голос прерывается, когда он снова хлещет меня. Я подрываюсь на кровати, но веревки снова тянут меня вниз, мешая мне сбежать. Мои соски кроваво-красные, а на груди розовые рубцы.
Адриан скользит кончиком ремня по тугому бутону, и я выгибаю спину. Толчок удовольствия пронзает меня и оседает у основания моего живота. Равное количество удовольствия и боли проносятся через меня одновременно. Я в бреду, рыдаю и умоляю о большем.
– Он трогал эти соски, Лия?
– Нет... клянусь…