Я усмехаюсь.
– Какая идеальная правая рука. Знаешь, ты проводишь с ним больше времени, чем с кем-либо другим. Если бы ты переметнулся на другую сторону, он был бы твоей образцовой женой.
– Ты завидуешь моему заместителю, Лия?
– Конечно же, нет!
– Если ты так говоришь.
– Прекрати, Адриан. – Легкая улыбка приподнимает мои губы, но он сохраняет свое фирменное пустое выражение.
– Что? Я с тобой согласен.
– Ты дразнишь меня.
– Так ли это?
– Так. Ты снова это делаешь.
– Неужели?
– Да!
Адриан оттолкнулся от двери и направился ко мне. Я делаю глубокий вдох, мое сердце стучит в ушах. Теперь, когда он приближается, я погружаюсь в тот транс, который присущ только ему. Тот, где он – единственное, чем я могу дышать или чувствовать.
Это нездорово, не так ли? Я не должна ловить каждый вздох из его греховно пропорционального рта. Я не должна сгорать изнутри из-за того простого факта, что он приближается ко мне.
Почему я должна была пойти и влюбиться в него? Было бы легче, если бы у меня не было к нему чувств.
Или, по крайней мере, все, что я чувствовала к нему, был бы страхом.
Когда он останавливается рядом со мной, мне просто хочется броситься в его объятия и уткнуться лицом ему в грудь.
Его большая ладонь обхватывает мое тонкое плечо, и я замираю на месте, мое сердце так сильно бьется в груди, что я удивляюсь, как оно не вырвалось из грудной клетки.
Его рука все еще на месте, он скользит пальцами по моей шее, неторопливо, намеренно, пока мое хриплое дыхание не становится громче, чем писк машины.
– Знаешь ли ты, что красный цвет ползет по твоему нежному горлу и ушам, когда ты волнуешься или лжешь? – Он наклоняется, его голос сочится соблазном. – Или, когда ты возбуждена.
– Адриан… – Я хочу отругать его, но его имя звучит как шепот.
– Вот. Это происходит снова. – Он проводит пальцем по пульсирующей точке на моей шее. – Полагаю, ты возбуждена, Леночка?
– Тебе нравится выводить меня из моей стихии?
– Да.
– Почему?
– Потому что я единственный, кто это делает.
– Ты такой самонадеянный.
– И ты так любишь ярлыки.
– Я же тебе говорила. Я просто называю вещи своими именами. – Я снова сосредотачиваюсь на Уинтер, потому что, если я позволю втянуть себя в орбиту Адриана, я вообще не смогу сбежать. Невозможно игнорировать его руку на моем плече или медленное движение его пальцев вверх и вниз. – Так что?
– Что?
– Что мы будем делать с Уинтер?
– Я могу продолжать поиски ее семьи. Хотя, судя по отчету Коли, у нее ее нет. Или, как я уже сказал, я могу перевезти ее.
– Не делай этого. Медсестра может продолжать ухаживать за ней здесь. Тебе не кажется, что мы ей многим обязаны?
– Нет. Как я уже упоминал, никто не заставлял ее приходить сюда.
– Иногда ты бываешь таким бессердечным.
– Ты имеешь в виду логичным.
– Бессердечным. – Я смотрю на Уинтер. – Она была так счастлива, когда думала, что сможет жить жизнью богатого человека.
Движение Адриана останавливается, и его рука остается неподвижной на моем плече.
– И ты была так готова отдать за нее свою жизнь.
В его спокойном тоне нет обвинения, но это не могло быть яснее, если бы он указал на меня пальцем.
Положив руки на колени, я смотрю на них.
– Я никогда не хотела расставаться со своей жизнью. Я была просто... в ловушке.
– В ловушке, – повторяет он в той раздражающей манере, которую использует, чтобы действовать мне на нервы.
– Да, Адриан. В ловушке. То есть, без выхода. Но ты не знаешь, что означает этот термин, не тогда, когда все, чего ты хочешь, волшебным образом сбывается.
– Поверь мне, здесь нет никакой магии. Я проложил себе путь, и, хотя мне было наплевать на то, кто был уничтожен в процессе, я не наступал на тебя. Я не наступил на тебя и не продолжил свой путь, как будто ты ничто.
Я смотрю на него, на угрожающе красивое лицо и безжалостные серые глаза.
– Ты действительно в это веришь? Ты действительно думаешь, что не наступил на меня?
– Да. Если бы я это сделал, ты бы сейчас не сидела передо мной.
– Тогда я должна быть благодарна, что не закончила, как Уинтер?
– Я этого не говорил.
– Ты имел это в виду.
– Именно это ты хочешь от меня услышать, Лия. Не проецируй на меня свои заблуждения.
Я делаю глубокий вдох в последней отчаянной попытке успокоить нервы. Словно почувствовав мое огорчение, Адриан гладит меня по плечу.
–Не сравнивай себя ни с кем другим, это понятно?
– Ты говоришь так, как будто Уинтер тебя не одурачила.
– Не одурачила. Один взгляд в ее глаза, и я понял, что она не ты.
– Так просто?
– Так просто.
Не знаю, почему это вызывает у меня легкий вздох. Тот факт, что он мог заменить меня ею, съел меня тогда заживо.
– Значит ли это, что ты не стал бы... Ну, ты понимаешь…
– Трахать ее?
Мои щеки пылают, когда я смотрю на свои руки и один раз киваю.
– А ты как думаешь?
– У тебя сумасшедшее сексуальное влечение... так что... это могло случиться. – Слова горят у меня в горле на пути к выходу.
–Наличие сумасшедшего сексуального влечения не означает, что я бы его куда-нибудь засунул, Леночка.
Я вскидываю голову, пока снова не оказываюсь в ловушке его бурных глаз.
– Нет?
– Нет. Ты не просто моя жена, мать моего сына, и полностью и всецело моя, но ты также единственная женщина, которую я хотел с тех пор, как ты в первый раз умоляла меня трахнуть тебя, когда была пьяна.
– Возвращаясь в те времена… Я хотела тебя…
– С каких пор?
– С тех пор, как я впервые увидела тебя.
– Я думал, ты боишься меня.
– Я боялась, но это не помешало мне хотеть тебя.
– Хм. Ты мазохистка.
– Заткнись. Ты сделал из меня мазохистку.
– Я не смог бы превратить тебя в одну из них, если бы с самого начала не было этих черт. Я только немного воспитал их, может быть, в какой-то момент заставил подчиниться.
– Извращенный садист, – бормочу я себе под нос.
– Я никогда этого не отрицал.
– Когда ты понял, что…предпочитаешь грубость и извращения?
– В самом начале. Около моего позднего подросткового возраста.
– Ты думаешь, твое воспитание как-то связано с этим?
– Возможно.
– Мне очень жаль.
– Почему? Если бы не мое воспитание, мы бы не были совместимы, Леночка.
– Я не согласна.
– Это так?
Я встаю, заставляя его отпустить меня, и обнимаю его за талию.
– Я думаю, что мы наиболее совместимы, какими только можем быть.
– С чего ты это взяла?
– Во-первых, мы родили самого прекрасного ангела на свете, и никто, кроме нас, не мог быть родителями Джереми. Во-вторых, ты знаешь мое тело лучше, чем я когда-либо, и... ты спас меня от самой себя. Не говоря уже о том, что ты не принял другую женщину за меня. За это ты получаешь дополнительные очки.
– Дополнительные очки, да?
– Угу.
– Смогу ли я использовать их сегодня вечером?
Я ухмыляюсь.
– Совершенно, верно.
Адриан поднимает меня на руки, и я визжу, прижимаясь к нему. В своем полном восторге я мельком замечаю, как открытые глаза Уинтер смотрят на меня.
Я моргаю один раз, но ее глаза закрыты.
Черт возьми.
Когда Адриан выносит меня из ее комнаты, мои ногти впиваются в его плечо, а я продолжаю смотреть на нее, ожидая, что она откроет глаза.
Она не открывает.
Но я уверена, что видела, как они открылись секунду назад.
Или это была галлюцинация?