– Мне очень жаль. – Ян сидит рядом со мной, все еще баюкая напиток, даже когда Борис стоит напротив нас в своей непреклонной позе.
– За что? – Я шмыгаю носом.
– Я был пьян и, в конце концов, рассказал Коле о том, что слышал в ту ночь, когда меня подстрелили. Вот как Боссу удалось собрать воедино все, что касалось тебя и Луки.
Я качаю головой.
– Меня все это не волнует. Рано или поздно об этом стало бы известно.
– Это правда? – спрашивает Борис.
– Что правда?
– Ты предала Босса?
– Борис. - Ян качает головой, глядя на своего коллегу.
Другой охранник смотрит на него.
– Что? Он пошел к Пахану, готовый умереть за нее. Если она предала его, я хочу знать.
– По какой причине? – Ян с грохотом ставит чашку на стол и вскакивает. – Ты собираешься пойти против приказа своего босса и причинить ей боль? Потому что сначала тебе придется пройти через меня.
Я хватаю Яна за руку и тяну с той небольшой силой, которая у меня осталась, чтобы он сел. Он нерешительно подчиняется, и я качаю головой, глядя на Бориса.
– Это правда, что я говорила с Лукой, но я никогда не причиню вреда Адриану. Я знаю, ты мне не веришь, но я... я не предавала.
Борис поджимает губы, но ничего не говорит. Как и Коля, он всегда был верен только Адриану и всегда смотрел на вещи с точки зрения своего босса. Но я понимаю его скептицизм по поводу защиты меня, когда он думает, что я причина всего этого беспорядка.
Сосредоточившись на текущей ситуации, я смотрю на Яна.
– Мы можем что-то сделать?
– Нет.
– Если я поговорю с Сергеем и расскажу ему о том, что произошло в приюте…
– Если бы это был вариант, босс бы его рассмотрел.
– Ты же не предлагаешь нам всем сидеть здесь и ничего не делать?
– На данный момент именно это мы и сделаем. Коля принесет тебе и Джереми другие удостоверения личности, а потом мы сможем уехать в другое место…
– Нет, – оборвала я его, вскакивая на ноги и свирепо глядя на обоих охранников. – Ты утверждаешь, что так предан своему боссу, и все же тебе достаточно просто сидеть здесь и ждать известий о его смерти.
– Поверьте мне, госпожа Волкова. – Борис скрипит зубами. – Если бы это зависело от меня, я был бы там с ним, умирая за него, если понадобится.
– Тогда почему ты не там?
– Потому что его последним приказом было защитить тебя и Джереми.
Меня охватывает дрожь во всем теле, и я снова начинаю дрожать.
– Я не могу оставаться здесь и ничего не делать. Я не могу.
Ян вздыхает, его плечи опускаются.
– Босс сказал…
– Твой чертов босс бросил меня и пошел на смерть, Ян. Его мнение не имеет значения. – Я прохаживаюсь по комнате, мои ноги дрожат, а слезы обжигают щеки. – Должно же быть что-то, что мы можем сделать.
Мне в голову приходит идея, и я останавливаюсь, переводя взгляд с Яна на Бориса.
– Мой отец.
– Твой отец? – спрашивает Ян.
– Лазло Лучано. Вы сказали, что его отсутствие сотрудничества с Братвой является одной из причин, по которой Сергей, Владимир и Игорь злятся на Адриана.
– Нет, Лия.
– Да, Ян. Если я поговорю с ним, он может помочь.
– Или он может запереть тебя на хрен. Он бездетен, и, если он узнает, что у него все это время была дочь, он не отпустит тебя. Не говоря уже о том, что он поймет, что Адриан женился на тебе, чтобы добраться до него.
– Я не узнаю, пока не попытаюсь.
– Это плохая идея.
– Это единственное, что у нас есть, – я пристально смотрю на Бориса. – А ты как думаешь?
– Я думаю, Босс убьет нас, – он делает паузу. – Но он не сможет этого сделать, если умрет.
Ян расправляет плечи.
– Я против этого.
– Твое мнение не имеет значения. – Я стою рядом с Борисом. – Двое против одного.
Ян указывает пальцем на Бориса.
– Я буду рядом, когда босс получит твои яйца.
– Я с радостью отдам их, если он останется в живых.
Оба охранника смотрят друг на друга, но даже со стоическим выражением лица Яна я знаю, что в глубине души он понимает, что это наш единственный шанс спасти Адриана.
То есть, если он еще жив.
Мысль о его смерти вызывает новую волну слез на моих глазах.
Нет, я бы знала, если бы он умер. Я бы почувствовала это в уголке своего сердца, когда на нем было выгравировано его имя. Этот угол кровоточил с тех пор, как он ушел.
– Мамочка?
Мое внимание переключается на Джереми, который потирает сонные глаза и медленно приближается ко мне. На нем пижама с нарисованными на ней космическими кораблями, волосы растрепаны.
Его подбородок дрожит, когда он смотрит на меня.
– Почему ты плачешь?
Я вытираю глаза тыльной стороной ладони и приседаю так, чтобы мои глаза были на одном уровне с ним.
– Ничего такого, мой ангел. Мамочка просто немного грустит, окей?
Мое сердце замирает от того, как я сказала «окей», и я собираюсь исправить себя, когда вспоминаю, что Адриана здесь нет. Нет никакой словарной полиции, о которой нужно беспокоиться, и это приносит новую волну душевной боли.
Джер натягивает рукав пижамы на ладонь и прикладывает его к моей щеке.
– Все в порядке, мамочка. Мы с папой все исправим.
Мне нужны все силы, чтобы не сломаться тут же, потому что эти слова? Они самые правдивые из всех, что я когда-либо слышала. Адриан и Джереми всегда все исправляли.
Как бы трудно это ни было, иметь их рядом со мной всегда помогало, даже когда я была слишком слепа, чтобы видеть это.
– Где папа, мамочка?
Я прижимаю Джереми к груди, приглаживая его волосы.
– Его здесь нет, мой ангел, но мама вернет его.
Глава 24
Лия
Я никогда раньше не думала о встрече с отцом.
Когда бабушка рассказала мне, кто он и чем занимается, я подумала, что мне повезло, что я никогда не была на его пути, и решила оставить все как есть.
Я даже не пыталась узнать его имя или покопаться, чтобы узнать о нем. Отчасти потому, что мысль о нем вызвала болезненные воспоминания об Италии и смерти моих родителей. Отчасти потому, что я не хотела увязать в такой жизни.
После того, как я узнала, что Адриан сблизился со мной из-за того, кто мой отец, мне было так больно, что я пожалела, что у него была я. Мне хотелось, чтобы моим настоящим отцом был добрый Паоло Морелли, который заботился обо мне и моей матери. Я хотела бы не иметь никакого отношения к Лазло Лучано.
Теперь все по-другому.
Теперь я прекрасно понимаю, что он, возможно, мой последний шанс сохранить любовь всей моей жизни, бороться за свою семью и защитить ее.