Но дроу… В их словаре не было слова «честь». Они разбомбили с орбиты их базу, после чего отправили на зачистку карательные отряды из своих мужчин, к которым относятся хуже, чем к скоту. Ему повезло. Снова. В последний момент он почувствовал тревогу и успел откатиться в сторону от места попадания в их модуль кинетического снаряда. Он выжил вопреки своему желанию. Снова погиб весь его отряд, оставшись лежать грудами мяса навеки впаянного в свои железные доспехи. Он пришел в себя, а на его лице лежала рука сержанта Райкера, который только вчера показывал голофото своей жены с младенцем, который уже не увидит отца. Нет, Кейджи не боялся смерти. Но одно дело умереть в бою, и другое вот так, во сне, не ожидая атаки. А потом… Он увидел, что дроу творили с выжившими. Ему хватило сдираемой заживо кожи. Именно поэтому придерживающийся бусидо мужчина начал пользоваться презренными методами ниндзя, которые почерпнул из купленных когда-то баз.
Он стал тенью, духом мщения, который терпеливо поджидает свою жертву в ночи. Вот и сейчас он, стараясь создавать как можно меньше шума, стелющимся шагом бежал к патрульному аванпоста. Темный краем глаза заметил движение только тогда, когда стало слишком поздно, и клинок трофейной силовой катаны вышел из груди не успевшего подать сигнал тревоги противника, потому что Кейджи провел лезвием вверх, располовинив его отточенным движением. Прыжок через стену, перекат — и Кейджи замер, прислушиваясь и присматриваясь к движениям противников, дронов и камер. Сенсоры брони почти вышли из строя, так что остались лишь усиленные имплантами органы чувств… и его способность. Вдруг возникло резкое желание оказаться в другом месте и видение отошедшего вылить биоотходы мужчины дроу. Предчувствие указывало, что рывок вправо будет самым безопасным. Так и вышло — он затаился в пышных кустах неведомого растения, пережидая внезапную опасность. Мужчина направился обратно в жилой модуль казарменного типа. Кейджи подождал еще немного и отправился на свое черное дело. Вытащив магнитную мину, он приложил её к тому самому модулю. Потом, перебегая краткими рывками от убежища к убежищу, он заминировал практически весь аванпост. Но убежать не успел. Внезапно его чувство опасности взвыло, но не показало путь отступления, будто бы его и не было. В мгновение ока весь его бронескаф покрылся льдом, а Кейджи испытал ужасающе леденящий холод, пробирающий до костей. И не менее леденящий женский голос произнес:
— А вот и ты, наш маленький милый хуман…
Кейджи проснулся в холодном поту. Это был самый страшный кошмар, ведь именно с того момента начался его персональный ад. Псионичка-дроу долго пытала его, вызнавая все секреты. И она его сломала, он сдался. Однако и после этого она не перестала его пытать, подлечивая, чтобы не умер. Когда же он ей надоел, она просто… продала его. И ужас продолжился. Кейджи потерял свою честь, волю и желание жить, но и убить себя не мог из-за не рабской, но полностью подконтрольной «хозяйке» нейросети.
Он просто существовал в ожидании смерти, пока не встретил ЕГО. Существо, что по опасности превосходило всех, кого он когда-либо видел. Его чувства предвидения настолько взвыли, что он не только пришел в себя, но и временно пересилил контроль. Потому что кроме ужаса его дар показывал надежду. Впервые за несколько лет ада у него был выход. Ему нужно попросить о помощи и довериться этому чужаку, которого он видит впервые в жизни. И судя по тому, что сейчас он находится в незнакомой каюте, а его тело не болит и посыпано чем-то вроде соли — так любимой присыпкой ран его «хозяйки», то его дар не обманул. Отсутствие нейросети говорило о том же. Он не знал, как это было возможно, но поклялся, что вернет себе честь через сеппуку… Хотя нет, теперь его жизнь в руках спасителя. Он не имеет права сделать себе сеппуку без его разрешения. Жить ему или умереть, теперь в руках того, кто вытащил его из ада. Так жили его предки, и так будет жить он.
Не без труда поднявшись на ноги, он осмотрел узкую и тесную каюту. По сути, кроме двухярусной кровати и двух шкафчиков по бокам от раздвижной двери, тут ничего не было. Определенно не звездолет дроу с их капсульными отсеками для уродов. Больше смахивало на хуманский корабль. У дворфов потолки ниже и кровати меньше по длине, а у светлых все же больше комфорта даже у технического персонала. Спина еще отдавала фантомной болью, но, к удивлению Кейджи, практически зажила. Кто-то зашил его раны? Похоже на то. Потому что регенератор сам не справится с такими повреждениями. На нем был надет не его рабский комбинезон, который, впрочем, годился только на лохмотья после хлыста, а серая униформа рабочего. Судя по тому, что он не связан, можно предположить, что спасший его чудовищно сильный разумный не относится к нему негативно.
Только сейчас Кейджи задумался. А почему, собственно, он спас его? Ведь его просьба была жестом отчаяния без особой надежды на воплощение. Выяснить это можно только одним путем — спросить. Поэтому осторожно встав, чтобы труды его благодетеля не пошли насмарку и раны не разошлись, он подошел к двери, которая сама открылась при его приближении. Еще одно подтверждение, что он гость, а не пленник. В коридоре в ноздри ударил одуряюще знакомый и почти забытый аромат свежесваренного кофе, жареной картошки, бекона и сосисок. Рот мгновенно наполнился слюной, а желудок настойчиво сообщал, что регенерация происходит не без затрат и неплохо бы поесть. Да что там неплохо, есть хотелось как волу! Поэтому, пройдя по запаху как по путеводной нити, Кейджи попал в небольшую кают-компанию на четыре человека со столиком, синтезатором пищи и работающим головизором. За столом сидел обычный, с виду пожилой светлый эльф с русыми с проседью волосами, который меланхолично насадив на вилку кусок сосиски, обернутой жареным беконом, жевал и смотрел прямо на Кейджи.
— Что стоишь как не свой? Проходи, садись, ешь.
Кейджи сразу заметил, что тарелок было две. Но он и подумать не мог, что это для него. Слишком долго пробыл в рабстве.
— А как поешь, расскажешь, как докатился до жизни такой.
— Аригато, — поклонился Кейджи и, сев на высокий стульчик, еле сдерживая себя от того, чтобы не наброситься на пищу, начал потихоньку есть, стараясь ощутить вкус каждого кусочка. Опомнившись, он еще раз поклонился и сказал: — Итадакимас.
— Японец, значит, — ответил на чистом русском его собеседник.
Кейджи знал, как звучит этот язык и даже несколько слов на нем. Эльф, увидев, что он не ест, махнул рукой:
— Да ты ешь, ешь, потом поговорим.
Кейджи не привык к гайдзинской еде. Она ему казалась очень жирной, непривычной, но какой же вкусной! Не зря в Японии так любили гамбургеры и фанатели по западной культуре. Вот только говядина и свинина в этой стране восходящего солнца были безумно дорогими, и далеко не каждый мог себе позволить их покупать каждый день. Впрочем, учитывая пережитое, он бы сейчас и пустой рис с радостью съел бы.
— Меня зовут Алексус, — стоило закончить трапезу, представился Алексей. — А тебя?
— Алексус-сама, этого недостойного зовут Кейджи, — поклонился еще раз японец с обликом европейца.
— Ой, вот давай без этих «сама» и поклонов. Мне это непривычно и привыкать я не хочу, — ответил ему Алексей, закидывая одноразовые тарелки в отходы. Там они переработаются и будут использованы еще несколько раз. — Как я понял, ты перерожденный, верно?
— Именно так, Алексус-с… — чуть не продолжил с суффиксом Кейджи. Но слово спасителя было законом. Если он не хочет поклонов и суффиксов, то это его право, и будет оскорблением не исполнить его просьбу. — В моей первой жизни я родился…
Кейджи начал рассказывать о совсем ином, непривычном для Алексея мире. Там ядерное оружие было создано на десять лет позже, а об Эйнштейне никто и слыхом не слыхивал. Из-за этого и других изменений, как, например, более адекватный немецкий лидер, который желал не геноцида евреев, а величия своей опороченной и обнищавшей страны, из-за чего Германия, захватив половину Европы, часть Африки и Ближнего Востока, не стала нападать на Британию и СССР, а Япония удовлетворилась половиной Китая, Таиландом и Вьетнамом. Под шумок немного Европы ухватил и СССР, однако в том-то и дело, что немного — и так территория огромная и внутренних проблем хватало. Поэтому в конце восьмидесятых СССР и не показывал предпосылок развала. Скорее, наоборот, аппетиты сверхдержавы росли. Также и США посматривали в сторону Канады и Мексики. В общем, напряжение и недовольство достигли пика, вызвав Третью мировую, которая, с одной стороны, унесла четверть населения планеты, а с другой — продвинула науку и технику далеко вперед. И пусть в том мире первой половины двадцать первого века не было смартфонов и общего Интернета, зато были экзоскелеты, генная инженерия и киберимпланты. Из-за этих изменений Япония не была настолько американизирована, а оставалась более традиционной. В таком мире, пропитавшись героизмом и кодексом воина бусидо, жил Кейджи.