— Знаешь… что самое забавное? — выдавил он себя в перерывах между сотрясающими его позывами надрывного кашля. — Все это время… кха… я думал… что главный герой! Изощрялся… кха… Нестандартные решения… Канон в труху… А на деле… кха… сучий статист. Декорация… расходный, мать его, материал… кха…
Слабый голос Могру прервался. По его щекам потекли черные, как сама бездна космоса, слезы, когда он запрокинул голову и закричал столь громко и жутко, что мне стало не по себе.
Поднятое им возмущение в незримом духовном мире, казалось, разодрало саму метрику пространства. После чего прорвало некий барьер, и тогда даже те, кто не был рожден с чувствительностью к Силе, ощутил нечто… необъяснимое. Будто сама Вселенная обратила на них свой взор в этот момент.
А потом Могру заговорил. И столько злобы прозвучало в нем, пополам с безнадежностью, что оставшаяся половина пленников, кто не потерял сознания от первого крика, рухнула, как подкошенная. Да что там, даже освобожденные джедаи попадали на залитый водой каменный пол, со страхом смотря на существо, которое обращалось неясно к кому, направив безумный горящий золотом взгляд в свод штольни.
— Посмотри на меня! Я знаю, что ты там! Думаешь, можешь вот просто играться чужими жизнями? Думаешь можешь делать, что вздумаешь?? Молчишь… Гнида бесчеловечная. Ты же знаешь, у меня дома жена осталась! Дочь! Верни меня к ним, сука! Верни, или клянусь свой бессмертной душой, ты пожалеешь о том дне, когда написал первое слово своей млядской истории…
Тишина.
Голос Могру прервался, так и не успев закончить то, что хотел донести. Последние остатки жизни покинули опустошенное тело, и я будто вышел из транса, уже совсем другим взглядом окинув тело мертвого врага.
«Ты что-то понял, Пятый?»
«Немногое. Похоже, под конец Могру уже просто бредил. В его словах нет никакого смысла».
«И про жену с дочерью? Он ведь такой же иномирец, как я. Или ты. Что, если все, что он делал, было для того, чтобы вернуться к ним?»
«Возможно. Он говорил о Жатве и каком-то барьере».
«А Жнец? Как думаешь, что это? Или кто?»
«Скоро выясним».
Слова Пятого оказались пророческими. Мгновение спустя в Силе будто воцарилось затишье, оставившее все процессы… прежде чем раскрутить маховик жизни на новый круг. Но что-то пошло не так.
Планетарное Слияние на пике породило огромный резонанс, пронзивший Ондерон от верхних слоев атмосферы до глубинных слоев ядра. И тогда же вступило в работу наследие Могру, как оказалось, даже после смерти оставшегося верным своей цели.
С трепетом я и брезгливостью я отшатнулся от мертвого тела экзота, забившегося в конвульсиях. После чего его плоть начала разлагаться прямо на глазах, высвобождая костяк скелета и прорвавшееся сквозь него до боли знакомое мерцание голубых импульсов…
— Меч!!!
К чести Аньи признаю, среагировала она моментально. Но как бы не был стремителен мой удар, возведенный в сверхскорость техникой Вспышки и пронзивший источник сияния в груди Могру, было слишком поздно. Те пленники, кто остался в клетках, и кому предстояло стать жертвой будущего Темного ритуала, попадали вниз безвольными телами. С открытыми в беззвычных криках ртами. И с безжизненными тусклыми глазами, из которых ушел любой намек на признаки жизни.
— Во имя Силы…
Все джедаи, до единого, схватились за сердца и пошатнулись, ошутив тоже, что и я. Колоссальное по своим размерам возмущение Силы, пронзившее время и пространство. Мириады парсеков галактики исказило Нечто, впитавшее последствия незавершенного ритуала Могру и принявшегося выполнять заложенную программу. Неверно и не так, как задумывалось умершим создателем.
— Нам нужно на Корусант, — сипло выдавил я из себя, осознавая, что все мои опасения и страхи оказались в корне неверными.
Все будет гораздо хуже.
— Немедленно!
(— sexual content)
Глава 10. «Склеенные осколки»
Как же давно я нормально не высыпался! Кажется, целых три века прошло с тех пор… Но стоило лишь сомкнуть глаза, как снова накатили мысли. Образы тех, кто жаждут получить ответы, не представляя истинную тяжесть ноши, которую я несу на своих плечах.
— Значит, этак штука… Поглотитель. Как давно он с тобой?
— Еще со времен обучения юнлингом на Тайтоне, — со вздохом признал я, не сказав при этом всей правды и не соврав ни в одном слове. Лишь умолчав о некоторых нюансах, о которых Фрису, буравящему меня сейчас грозным взглядом на пару с Аньей, лучше не знать. Почему? Теперь, когда скрывать очевидное стало просто глупо — слишком много свидетелей произошедшего — даже не знаю. Может потому, что это знание ни ему, ни ей не принесет. Или потому, что до сих пор чувствую вину от осознания, какой ценой получил свою жизнь.
«Или, — пробился сквозь дрему тихий голос Пятого в отдельном уголке моего сознания — Ты просто боишься того, как они с Аньей отреагируют, когда узнают правду. Всю, до конца».
«Я боюсь?» — хотелось возмутиться мне, но Пятого, разделяющего со мной разум, так просто не обмануть. Мне не оставалось ничего, кроме как сцепить зубы и со скрипом признать. — Да, боюсь. И вот, почему».
Мальчик Джове, вытесненный из своего родного тела превосходящей силой кластера душ и Поглотителем, вынужденный взамен прожить суррогат жизни в памяти Ивана и в итоге ушедший на перерождение.
Вторая — женская душа, чья жертва спасла свой кластер и даровала мне шанс самому выбирать свою судьбу. Невинная и чистая иска Света, чей отблеск я по сей день тщательно храню в своем сердце.
И, наконец, сам Иван. Душа, ставшая базисом моей основы и определившая саму возможность существования того Джове, каким я себя осознавал. Именно от него я перенял определяющие черты своей личности, которые органично дополнило мировоззрение Второй и ее тяга к Свету.
Всего потребовалось пожертвовать тремя душами, не считая «помощи» чудовища Поглотителя, чтобы я мог родиться. Признаться в этом и раскрыть свое истинное происхождение — значило окончательно принять очевидное.
«Настоящая правда заключается в том…»
«Что ты не человек. И никогда им не был».
«Да».
Пряха узнала об этом еще в день нашего знакомства, после чего сразу сказал мне. Но одно дело «знать», и совсем другое «принять»! Чего я так и не смог сделать, предпочитая оставаться в уютном плену выдуманных иллюзий и тешить себя мыслью, что мало отличаюсь от других разумных, рожденных естественным путем.
«Ты боишься, что они станут относиться к тебе по-другому, после того, как узнают».
«Знаю, это глупо! Но ничего не могу с собой поделать. Я люблю их и не хочу потерять. Семья — самое важное, что у меня есть».
«Сказав правду, ты никого не потеряешь».
«Не говори того, чего не знаешь! — огрызнулся я. И, чуть помолчав, с надеждой добавил. — Почему ты так уверен?»
«Потому что они тоже любят тебя».
Моему скептицизму было что возразить на это заявление, но я не стал тратить время на споры и вновь погрузился в размышления.
Так кто же я на самом деле? Пряха говорила, что однажды я узнаю свое настоящее имя. Когда полностью приму себя таким, какой есть. Со всем, что делает меня… Кем? Кто такой Разящий Свет и почему попытки осознать его — себя отзываются такой жгучей болью в Силе?
— Джове… Джове! Просыпайся.
Заморгав, я резко прогнулся в поясе, едва не боднув в лицо отшатнувшуюся и фыркнувшую Анью. Лежащую рядом со мной в спальной каюте «Бегемота» и прижимающуюся обнаженным телом к моему боку.
— Ты стонал во сне. Кошмары?
— Нет, — я протер кулаками слипающиеся глаза и широко зевнул. — Просто мысли. Слишком много навалилось за последние… годы.
— Могу представить. Ничего, мы вместе. Все будет хорошо, — джедайка чмокнула меня в губы и, накинув на плечи наше покрывало, грациозно соскользнула с края койки на пол. Где ойкнула от холода покрытия напольных плит и поспешила запрыгнуть в свою обувку, стоящую рядом с кучей беспорядочно скомканной одежды. Вчера ночью, в порыве страсти, нам было не до того, чтобы наводить в каюте порядок.