— Джове?
— Еще не все.
Закончив с плавкой камня, звездный свет рассеялся и осел на дно бездны, медленно теряя накал и становясь бледно-зеленоватого оттенка. Теперь благодаря ему все дно грота казалось заполненным лавовым пламенем, дающем пещере приглушенное, но достаточно яркое освещение, чтобы можно было в деталях разглядеть следующую фазу преображения.
— Ох! — Фрис открыл рот, следя за послушными моей воли сталагмитами, под грохочущий рокот меняющими форму и образовывающими идеально ровную площадку. А пока они создавали основу будущего алтаря, от нашего каменного уступа начала расти лестница, закручиваясь вдоль стены грота и прокладывая путь прямо к площадке.
— Идем, — скомандовал я, как только Сила перестала корежить пространство, и окружающий пейзаж приобрел прежнюю монолитную фундаментальность. Фрис неуверенно последовал вниз по лестнице за мной, постоянно крутя головой и не решаясь задать сотни вопросов, крутящихся на языке. Как, впрочем, и Пятый, на время работы Разящего Света вообще выпавший в осадок и только молча наблюдавший за формированием новых уровней моей и без того усложнившейся основы.
— Теперь, — дойдя до площадки, я повел рукой, создав на ней идеально ровный вспыхнувший Светом круг, на ободе которого начали последовательно вспыхивать пламенные языки. Первый, второй третий… восьмой — последний. И когда он зажегся, я шагнул в центр фокусирующей пентаграммы, по совместительству являвшейся проводником для доступа к инфополю эгрегора Мортиса. Память подсказывала, что именно так его создатели обеспечивали себе доступ к самым важным узлам своего творения, а теперь я почти в точности повторял их работу. За одним малым исключением: им пентаграмма требовалась для взаимодействия с управляющими узлами Мортиса. А для меня, как для Разящего Света, откроет доступ ко всему потенциалу его Светлой стороны.
Восемь источников пламени прекратили сыпать во все стороны искрами и выровняли темп горения, позволив Фрису снаружи увидеть, как я с закрытыми глазами и запрокинутой вверх головой медленно воспарил над площадкой.
— Джове-е!..
«Не паникуй, — послал я ему ментальный сигнал и, не прекращая вливать силу в алтарь, велел. — Просто смотри».
Круг подо мной вспыхнул еще раз, и одновременно в Силе начали происходить изменения. Не глобальные, но достаточно ощутимые, чтобы затронуть зримый спектр, проявившись в виде звездных протуберанцев, сорвавшихся с орбиты окутавшей меня сферы Света. А потом произошло сразу несколько вещей одновременно.
Пещеру тряхнуло, а огни алтарного круга вспыхнули еще ярче. Протуберанцы звездной короны слились в одно целое, запитав сферу Света и сделав ее в несколько раз ярче. Волна конечных изменений в установках эгрегора разошлась во все стороны, впитываясь в стены грота и создавая новый управляющей контур.
С выдохом открыв глаза, я опустил голову и позволил себе аккуратно опуститься в центр погасшей пентаграммы, о существовании которой больше ничего не напоминало. Огни тоже погасли, и, дождавшись, когда померкнет круг, я сделал шаг за его пределы и с довольным видом шагнул к тихо охреневающему Фрису.
— Ну, как-то так. Теперь можешь спрашивать.
Квард продолжал стоять на месте, залипая куда-то в одну точку у меня над головой. Мне пришлось пощелкать пальцами у него перед носом, чтобы получить какую-то осмысленную реакцию.
— А?..
— Спрашивай, говорю. Потом времени не будет, а пока мы тут, Семья нас не видит. И ты Пятый, тоже. Чувствую же, что тебя так и распирает…
«Еще бы! — первым прорвало моего духовного друга, вызвав у меня улыбку. — Какого харша это все значит?! Что ты такое сделал, и почему у меня чувство, что ты стал еще сильнее?»
— Отчасти. Я создал место своей Власти — назовем это так. А зачем? У меня есть план, но для его исполнения нужно было встать вровень с родственничками. Алтарь нужен как раз для этого: чтобы Мортис подчинялся мне наравне с Семьей.
— И как? — тихо поинтересовался Фрис, наконец, выйдя из оцепенения. — Получилось?
Я подмигнул ему и направил стопы к выходу.
— Еще как! Пойдем, расскажу по дороге.
***
Сын и Дочь активно спорили, не замечая сокрытых Силой Мортиса Фриса и его брата, сложившего руки на груди и смотрящего на разворачивающуюся сцену с брезгливой миной на лице.
— …тебя это не касается.
— Вот как? Интересно, что на это скажет Отец…
Фрис недоумевал, почему высшие сущности, владеющие Силой на недосягаемом простым смертным понимании, ведут себя не лучше них. Нет, серьезно! Подобные разборки можно было ожидать от брата и сестры в какой-нибудь второсортной кантине, где сопливые подростки не поделили последний стакан особо вкусного кафа. Но то дети, а тут практически бессмертные существа, чей реальный возраст даже вообразить сложно! И вдруг такая склока, предмет которой стоял буквально в паре десятков шагов от спорщиков и, кажется, испытывал натуральное отвращение к происходящему.
— Думаешь, он не знает? А если и знает, то ему не все равно?
— Думаю, ты шагаешь по очень тонкому льду, сестра…
— Даже не вздумай! День наступил, твое время прошло!
— А твое начинается, да? Не думай, что если смогла обхитрить нашего папашу, сможешь провернуть тоже со мной. Я слежу за тобой, сестра! Неотрывно. И за твоей новой зверушкой, которая вот-вот сорвется с поводка. А, может, уже сорвалась?
Смех и довольно грубый переход фазовым сдвигом, заставляющим тело зрелищно растворяться в пространстве, а не мгновенно исчезать, вынудили Фриса повторить брезгливую мину брата. Действительно, как дети. И какой «умник» доверил им воплощать стороны Силы?
После ухода брата Дочь еще немного постояла на месте, вглядываясь в расцветающую природу вокруг, что-то пробурчала себе под нос и тоже пропала. После чего Джове снял маскировку и обратился взором к цитадели Семьи, откуда родственнички направляли свой волю в эгрегор Мортиса.
— Готов, брат? — спросил не Джове, а скорее Разящий Свет, в которого тот обращался, когда речь шла о чем-то, требующего немедленного справедливого суда.
— Всегда.
— Тогда идем, пока детишки не прочухались. В этот раз они так просто не отделаются.
О, в этом Фрис не сомневался. Став свидетелем чудес в исполнении брата, способных ввести в уныние самых умелых адептов Света времен древней эпохи, было сложно сохранить хоть какой-то скептицизм. А ведь Джове пока не показал и половины возможностей, какие обрел после становления Разящим Светом!
«С такой мощью ему точно не с ситхами тягаться — мелковаты будут, — думал про себя Фрис. — Раздавит и не заметит».
Сын же — другое дело. Они так и не смогли выяснить, кого из семейства кел-доров Мюр он убил в той подлой атаке Черным Штормом, но своего темный властитель добился сполна. Джове покинул Дорин, едва успев попрощаться с Эсс, после чего открытым гиперпрыжком через Звездную Сеть переместился на Мортис. При этом Фрис видел, что Преобразователь Гри ему для этого не понадобился! Как?! Даже у самого Фриса — обладателя развитого квардионного Ядра Гри — на просчет такого прыжка ушли бы многие сутки! При условии, что он смог напрямую подключиться к Звездной Сети, используя мидихлорианы с такой же легкостью, как брат… Конкуренцию которому теперь могли составить исключительно такие же целестиалы, как он сам. Но одна мысль о которых вызывала у Фриса легкий мандраж.
Семья. Таинственные Владыки Силы, о ком в галактике сложено множество легенд… Фрис старался не показывать своей тревоги по предстоящему знакомству, доверяя суждению брата, с его слов уже успевшему вынести родственничкам заочный приговор. Правда, в чем именно тот будет заключался, Джове раскрывать пока не спешил. Лишь ограничился поддержанием Сокрытия Света, благодаря которому прибытие гостей Мортиса продолжало оставаться незамеченным от его древних властителей.
Благодаря этому Фрис получил возможность спокойно анализировать информацию о новом мире, активно крутя головой по мере продвижения к цитадели Семьи. Само это сооружение, конечно, впечатляло, являя собой монолитную башенную крепость на одной из вершин горного хребта. И сияющей камень на центральном шпиле цитадели определенно вызывал трепет перед неизвестным, но куда сильнее потрясала уникальная экосистема Мортиса, представляющая наглядный цикл созидания и разрушения Живой Силы. Именно ее исследованию Фрис посвятил основную часть пути, попутно слушая объяснения брата, делящегося свой памятью целестиала.