— Он ест? Ему нужно соблюдать противовоспалительную диету. Лимонад — идеальное питье.
— Но сначала? — повторила Демельза.
— Есть признаки внутреннего кровотечения. Возможно, оно уже прекратилось.
— А если нет?
— Давайте будем надеяться, что да. Когда ты возвращаешься домой?
— Я? — спросила Демельза. — Точно не знаю. Но в понедельник я точно должна уехать.
— Думаю, маме в любом случае вскоре придется вернуться домой, — сказала Клоуэнс. — У нее и своих проблем хватает. В Нампару приезжает вдова Джереми.
— А ты сама с ним справишься?
— В понедельник приедет Джейсон и пробудет здесь, сколько мне нужно. Он поможет мне с тяжелой работой.
— После встречи с доктором Мейзером, — сказал Дуайт, — я, вероятно, вернусь и немного перекушу с вами перед отъездом, хорошо?
— Определенно перелом позвоночника, — сказал Аристид Мейзер. — При первичном осмотре был полный паралич. Вчера я сделал надрез в правом бедре и пустил немного крови.
— Да, я видел.
— Похоже, по этой причине отечность уменьшилась. Я также приподнял его крестец. Это вы тоже видели.
— Это причинило ему сильную боль?
— Он поворчал, да. Но думаю, он не из тех, кто сильно чувствителен к боли.
— Самое большое беспокойство вызывает правое бедро, — сказал Дуайт.
— Внутреннее кровотечение?
— Да.
— Мне кажется, это бедренная артерия.
— Мне тоже. Но если бы артерия разорвалась, он бы уже скончался.
— Что ж, тут мы мало что можем сделать. Шину не поставишь.
Мейзеру было около сорока. Невысокого роста, рыжий и энергичный, с уверенностью, которой всегда не хватало Дуайту.
— Я бы осмотрел его еще через пару дней, если вы не возражаете, — сказал Дуайт.
— Отлично. Прошу, приходите, когда пожелаете.
— Как я полагаю, леди Полдарк уедет домой в понедельник. Не могли бы вы послать с ней письмо, чтобы держать меня в курсе?
— Непременно. Если к тому времени он еще будет жив.
Дуайт поднял брови.
— Что ж, с каждым днем надежды всё больше, — сухо произнес он.
В дверях Мейзер сказал:
— Я читал вашу статью о злокачественных и доброкачественных опухолях и туберкулезе легких в «Эдинбургском журнале медицины и хирургии». Для меня честь встретиться с автором.
— Вот как, — сказал Дуайт, словно извиняясь. — Это было в прошлом году. Недавно я получил двух новых пациентов, и эти случаи слегка изменили мою точку зрения. Но благодарю вас.
— Будьте покойны, я приложу все силы, чтобы поставить вашего юного друга на ноги. Я всегда считал, что полезнее готовиться в худшему.
— Я и сам следую этому принципу, — согласился Дуайт. — И потому не собираюсь спорить по этому поводу. Буду ждать вашего письма, доктор Мейзер.
К дому Дуайт подъехал после шести, его уже три часа дожидался Певун.
У Клоуэнс Дуайт плотно пообедал и потому, ответив Кэролайн на вопросы о Стивене, повременил с ужином, пока не поговорит с посетителем.
— Не должон я вас беспокоить, хирурх, но она же согласилась, хирурх, она обещала!
Он явно плакал, но уже давно. С тех пор его глаза, в которых лишь изредка светился разум, уже высохли, но еще было заметно, что он плакал. Кадык дергался, как будто Певун пытался его проглотить.
— Мне жаль, Певун. Но я ничем не могу помочь.
— Я знаю. Никто тута не поможет. Но мне-то что делать, хирурх? Ни с того, ни с сего, с бухты-барахты. Я ж так хлопотал по дому. И она туда приходила. Но я-то не изменился. Ни чуточки. Больше не хожу на цыпочках, ничего такого. А она просто нарушила слово, вон оно как!
— Ты ведь наверняка знаешь, — сказал Дуайт, — что Кэти считала, будто носит ребенка, и собиралась выйти за тебя ради него. А когда выяснилось, что она ошиблась, главная причина для свадьбы исчезла.
— Чего?
— Она девственница, Певун, если ты понимаешь, что это значит. Никогда не имела настоящих отношений с мужчиной. Обнаружилось, что она девственница. И может начать жизнь сначала. У нее полная свобода выбора, и она предпочла никого не выбирать, остаться просто Кэти Картер, горничной в Плейс-хаусе.
— Чего?
Дуайт мрачновато улыбнулся.
— Полно, друг мой, не сдавайся так быстро. Но не думай, что я тебе не сочувствую. Она согласилась выйти за тебя замуж и...
— Она обещала!
— Да, обещала и нарушила обещание, а этого не следовало делать. Но она считает, что всё изменилось и это освобождает ее от обязательств. Она ведь тебе это объяснила?
— Сказала то да сё. То да сё.
— А разве она не сказала, что сожалеет?