— Да, это огорчает. Я немного расстроилась, услышав, что твоя мать умерла так недавно. Но теперь, раз я расстроена, то, пожалуй, предпочла бы узнать всю правду.
— Вот же как глупо вышло! — ответил Джейсон. — Просто чертовски глупо было такое ляпнуть! И отец ужасно рассердится, подумает, что я вроде как сплетничаю у него за спиной.
— Ты не сплетничаешь. И я ничего не скажу твоему отцу. Она умерла в прошлом декабре?
— Господи, нет! Гораздо раньше.
— Я подумала, что, когда умерла твоя мать, ты пришёл сказать об этом отцу. Потому и появился у нас в прошлом январе, так?
— Нет-нет, она умерла зимой.
— В прошлую зиму?
— Нет.
— В предыдущую? Ты можешь мне рассказать, я всё равно узнаю.
Она понятия не имела, как, но это неважно.
— Да, позапрошлой зимой, — сказал Джейсон. — Помню, что лежал снег. В январе было дело.
— В январе 1814-го?
— Да...
— Два года назад твой отец на какое-то время возвращался в Бристоль. Пять лет назад он впервые прибыл сюда из Бристоля. Он жил вместе с твоей матерью или навещал её там?
— Боже мой, нет! Мы его даже не видели. Я не встречался с ним лет с двенадцати, пока не приехал сюда в том январе, и это чистая правда! Мы жили не в Бристоле, а за десять миль от него. Мы никогда не слышали о нём, пока я не услышал о нём под Рождество, в последний год. Один корнуольский моряк по имени Трегеллас рассказал, что знает моего отца, что он недавно женился, живёт в Пенрине, имеет целый флот. Тогда-то я и задумал пойти к нему, ну и пришёл, как вы знаете.
Клоуэнс встала, чтобы унести в буфетную собранные тарелки.
Вернувшись, она спросила:
— А отец знал о смерти твоей матери?
Казалось, Джейсон испуган этим вопросом.
— О да, конечно! Как же он мог не знать. Он знал. До того, как женился на вас.
Глава десятая
Приезд гостей отметили впятером за столом: Кьюби, Клеменс, Росс, Демельза и Изабелла-Роуз. Генри, который обычно ел вместе со всеми, обедал с миссис Кемп на кухне.
Несмотря на бледность, Кьюби выглядела здоровой. Признаки беременности выделялись сильнее, чем у высокой дамы южного побережья примерно с таким же сроком; и подобно Харриет, беременность совершенно не портила ее внешность. И Кьюби не показывала тяжесть утраты. Возможно, все дело в том, что она впервые навестила семью покойного мужа в его родном доме и поэтому вела себя куда оживленней и разговорчивей тихой, простой и деликатной сестры. Из зеленой амазонки она переоделась в обычное кисейное голубое платье с голубой и белой тесьмой и бархатные туфли. Никакого траура, за исключением крохотного букетика черных искусственных цветов, приколотых к груди. Ее прическа изменилась, заметила Демельза, отросшие волосы были уложены в косы. Хмурое лицо озарялось, когда на лице появлялась красивая и белозубая улыбка.
Подавали суп с зайчатиной, молодого гуся, соленого лосося, сырный пирог, миндальные сливки, сидр и пиво. Не слишком изысканно, по мнению Демельзы, но Росс посчитал это вполне достойным.
Кьюби рассказывала об увиденном по дороге — ячмень и пшеницу пожали, а вот овес в основном еще стоит. Земля слишком сырая, объяснил Росс, скоро подует ветер и высушит. То есть, на защищенном южном побережье урожай собирают на пару недель раньше? Кьюби сообщила также о великолепной дороге, проложенной между Труро и Шортлейнсендом, и поклялась, что лучше ее нет в Корнуолле. Росс согласился, мол, да-да, все это благодаря двум людям из Эршира, Макартуру и Макадаму. Клеменс спросила насчет шахты рядом с Труро, мимо которой они проезжали, и Росс ответил, что это, наверное, Гварнек, ее вновь запустили в прошлом году; говорят, дела там идут прекрасно. Потом Кьюби спросила, не их ли шахта стоит в долине. Да, ответил Росс, предприятие находится слишком близко, чтобы думать об утонченности... Кьюби же, напротив, заявила, что в Каэрхейсе только бы приветствовали какое-нибудь предприятие поблизости, если бы оно приносило доход.
— По правде говоря, — уточнил Росс, — шахта, мимо которой вы с сестрой проезжали, принесла нам небольшое состояние, а теперь мы вкладываем в нее средства, чтобы не закрывать. Одно время мы нанимали более ста сорока человек, а теперь их число сократилось до тридцати. Только Уил-Лежер — там, на утесе, приносит доход.
— Но вы не закрываете другую, эту...
— Уил-Грейс работает просто так. Отчасти из сентиментальных побуждений, да и не хочется лишать людей работы. Когда я находился в заключении, то решил закрыть шахту. Но вернувшись домой, памятуя о последних событиях, не стал. Джереми бы этого не хотелось.