«нечего ржать, знаю, он для тебя декадетство и потому клевый парень», я произношу это дурацкое слово как предложение перемирия, она соглашается: «ну ладно, я правда палку перегнула: больница — это уж слишком». «обещаешь?», она начинает понимать, что нужна мне.
«обещаю».
открыть окно, проветрить
быть готовой ко всякому доброму делу, потому что читала библию, но где в библии говорится про лед и про снег? удерживать фронт, в мерзлоте и сырости, где нет альтернативы неправильному питанию — у девочек-эскимосок, узнала я, первая менструация случается только в двадцать, а у нас этот возрастной предел снизился — снижается столетиями, чем лучше и здоровее мы живем: в девятнадцатом веке это начиналось в пятнадцать с половиной, сейчас — в двенадцать с половиной, у меня это произошло через два месяца после тринадцатого дня рождения, интересно, девочки-эскимоски рады, что у них больше времени?
природа — обман, «while this area will be closed to all forms of land entry which leads to appropriation of the title to the surface, it is our intention to permit the land to be opened to mineral leasing — oil, gas, potassium, sodium, phosphate, oil shale»[51], так вот аляска потеряла девственность, это было в 1957-м, при Эйзенхауэре, грязный снег, страх, плохое питание, люди, медведицы, все белым-бело.
«он опять тебе звонил, этот… фёрстер, ральф фёрстер. отвергнутый любовник?» — дружбанит меня папа, когда я возвращаюсь, накупив дисков, и меня это в итоге начинает возмущать — на сотовый ральф не звонит, это значит, что либо штеффи-хрюша-хохотуша не дала ему номер, либо она вообще понятия не имеет, что он пытается до меня дозвониться, добило достало до
«если он еще раз позвонит, дай мне трубку, и он больше звонить не будет», мрачно говорю я и прощаюсь с гризли-папой, мамы нет, пошла по магазинам, за канцелярскими принадлежностями, ужас, надеюсь это не запоздалый эффект от Йоханны раух. у моей дурацкой машины стоит чудоюдоральф, делегат от президента жжоша бужа, чисто вымытый, причесанный, прилизанный, и говорит: «привет, нам надо поговорить».
«правда? о чем это?», говорю я и взглядом даю понять, что ему следует освободить мне дорогу к дверце, если он не хочет, чтобы я завопила «насилуют», «клавдия, знаю, что я для тебя пустое место, но я хотел тебе сказать, что ты неправильно смотришь на случившееся», такого приступа красноречия я не ожидала; для него это почти сценический монолог, можете считать, что я спятила, но я поддаюсь: внезапно у меня появляется впечатление, что за мной наблюдают, будто я общаюсь с неприкосновенным — может, папа у окна стоит и смотрит сквозь шторы (ага, а потом он надевает свою мини-haarp-каску и читает мои мысли), но я машу господину фёрстеру, мол, надо обойти машину и сесть с другой стороны, «поехали выпьем чего-нибудь», говорю я решительно и твердо, чтоб он видел, кто владеет ситуацией, до чего ж смешно, так как мне ничего лучшего в голову не приходит, мы направляемся в кафе возле школы, где он еще точно ни разу не был, а я уже годами зависаю с его подружкой.
ничто не стоит на месте: за ночь кафе превратилось в ЛАВКУ ДЛЯ ГЛУХОНЕМЫХ, рядом у витрины с тортами сидит шестиглавое пенсионерище, жрет свою мафусаилову бурду, ОРЕТ и ЗАСТАВЛЯЕТ НА СЕБЯ ОРАТЬ: «ДЕВУШКА, я заказывал ДВЕ ПОРЦИИ, ДВЕ ПОРЦИИ, ДЕВУШКА!» то, что ральф это тоже видит, когда садится со мной, но ничего не говорит и даже не ухмыляется, располагает меня к нему, по типичному мужскому сценарию было бы элементарно отпустить сейчас шуточку, чтобы разогнать мою хмурость.
он заказывает колу, так как я вызывающим образом заказываю вишневый шнапс, и говорит: «звучит как отговорка, но я ей ничего не давал, ничего не продавал, хотя она и просила, я вижу, когда человек ничего не переносит, а штефани не переносит ничего, она это у кого-то другого достала», «у кого?» спрашиваю я, будто мы на посту и я веду протокол.
«пока не знаю».
«а когда узнаешь, что сделаешь?»
«морду набью».
«а от меня ты чего хочешь? благословения?» мне очень сложно не смотреть мимо него, потому что солнце светит так резко, как давно не светило, у крыш снаружи сияют края, оттуда доносится музыка, я не хочу больше сидеть здесь с этим типом, он говорит: «нет, но я», — он произносит это как «йаа», верно, когда они. крепнут, то пытаются говорить как иностранцы, знак мужественности, «не хочу всех этих неприятностей, если ты скажешь, что это я с ней всю кашу заварил, то так будут говорить все, и тогда об этом прослышат учителя, и прахом вся учеба».
51
Потому что эта территория будет закрыта для любых форм въезда, который повлечет за собой права на владение землей, наша цель — открыть страну для аренды месторождений полезных ископаемых: нефти, газа, калия, натрия, фосфата, горючего сланца