он говорит: «дитер кауфман. история волн, этот параноик». я не знаю, кто это, и он снова вправе повздыхать, потому что я так
IV
«ёпты!» горланит Йенс и оборачивается ко мне, ожидая аплодисментов, замахивается своим мутным джек дениэлсом, как дубинкой, и думает, это прикольно, в то время как элен швёрер, которой мы все благодарны за эту вечеринку в подвале какбыэтосказать господского дома ее гипермилого отца, клянчит у меня уже седьмую «сигаретку дашь?», постепенно возникает слово «сигареткудаш», а потом и «сигрекудыш». я ржу, потею и думаю, что не следовало приходить, но элен права: если мы хотим выдержать этот туполобый выпускной, со всеми учителями, родителями, у которых «шило в заднице» (штефани, в настоящий момент перед музыкальным центром выделывает ламбаду под бильярдным кием, который держат бернд шабс и наш дорогой свен с семинаров по физике), то тогда нам нужно «как можно чаще праздновать самим» (элен). но что мы празднуем? я ложусь на один из матрасов, рядом с тиной кёнигер и еще одной с немецкого, которая, наверно, восхищается мной, моими сочинениями и тем, как я порой высказываю свое мнение преподу, мечтающему сделать из меня писательницу, досадно как-то, что я не знаю, как ее звать, тина кёнигер сразу начинает меня тискать, потому что напилась в зюзю, и я еще сильнее ржу, тискаю ее в ответ и говорю: «ты мне еще диск не вернула, лесбочка», это правда: диск мадонны, который она хотела скопировать.
моя безымянная фанатка смотрит на меня с тоской, а мне приходится отрывать от себя сотни рук тины, потому что это уже не по мне, уже чересчур, я шарю в поисках штефани глазами-прожекторами супергероини, но нахожу только отца элен и сразу инстинктивно оправляю топик, здесь же это моветон.
ввязалась в забаву, предложенную Йенсом, и теперь смотрю мимо него на скромную безымянку, которая раскуривает косячок, прислонившись к тине, слушает музыку, биф нейкед, отрадно депрессивная тяжелая штучка с ритмичными басами, самое то для отключки, я делаю ей знак рукой, что тоже хочу немного из ее пакетика, она встает и протягивает его мне. пьяный йене переводит взгляд с нее на меня, с меня на нее и молниеносно теряет всяческий интерес, он валится назад, между своих друзей и фанатов, старого хахаля нет. я стою, рука на ее бедре, ее рука на моем, пару минут со скромницей у стены, пропуская басы через собственный живот, потом она отрывается от меня, в глазах искорки, и идет на так сказать танцплощадку, где трется о парня, которого я тоже откуда-то знаю и сегодня вечером в любом случае частенько уже видела с этой скромницей, что она теперь пытается мне иду в туалет и хочу там освежиться, но не тут-то было, потому что в этой маленькой незапертой комнатке штефани и, упс, не кто иной, как тот якобы второсортный и вонючий ральф интенсивно лижутся, нет, спасибо, хоть убейте, не понимаю, как у других людей чувства так быстро меняются, перерождаются. у меня это затяжные, тихонько горящие себе воспаления. мне всегда приходится от них избавляться, как топят в озере щенят и котят, или как тупо рычат рамштайны: «хочешь сбросить что-то с плеееееч, то придется это сжееееееччь!»
не понимаю я; но то, что все остальные от меня отличаются, мне нравится, если б мир был полон таких, как я, был бы сплошной кошмар.
когда кройдер на истории рассказал про этого доктора криппена, которого арестовали в 1910-м, вместе с его подружкой, после того как он отравил жену и смылся в канаду. схватили его на пароходе перед Квебеком — одно из самых знаменитых убийств, говорит кройдер, сотни книг, фильмов, статей, потому что это был первый случай, когда использовали беспроводной телеграф, чтобы расследовать уголовное дело: капитан узнал беглую парочку по рисункам из газеты, это было примерно через три часа после того, как судно вышло из антверпена, и оповестил по радио скотленд-ярд. шкипер потом рассказывал репортерам, что во время плавания криппен все время сидел на палубе и пялился на телеграфный столб, он был заворожен треском и шипением устройства, с помощью которого его поймали, и бормотал про себя: «what a wonderful invention it is» [43].
то есть, короче, поступать мне на физику или нет?
«что за изложением истинных или предполагаемых, а иногда и надуманных обстоятельств и оснований почти всегда следуют поразительно реалистичные, пусть даже очень смелые предложения конкретных политических действий».
порывшись в книжках, я поняла, что он имеет в виду, к примеру у бегича и мэннинг: «авторы предлагают людям, обеспокоенным haarp, связаться с законодательными властями и протестовать, а также настаивать на том, чтобы больше государственных средств уходило на финансирование биологических наук, а не на такие проекты… надеемся, что независимые ученые вступят в диалог — не только по интернету — касательно вопросов, связанных с haarp. срочно необходим международный симпозиум, филантропы могут оплатить стоимость поездок и исследований, потому что у независимых мыслителей чаще всего нет высокооплачиваемой работы, так, стесненные финансовыми трудностями консультанты по защите окружающей среды не могут даже внести ежегодные взносы, необходимые для доступа к данным наса в национальном управлении океанических и атмосферных исследований», звучит и правда сравнительно прагматично — интерес к данным измерений, к примеру, который намечен в последнем предложении, скорее всего, нельзя обнаружить у людей, которые хотят верить в мировой заговор евреев, даже самый чокнутый противник haarp, некий джерри смит, чья книга о haarp — судя по каталогу (атлантида, антитяготение, индуистская техника для нло) — вышла в повернутом на эзотерике издательстве «адвенчэз анлимитэд», добавляет к своим догадкам и тревогам реально ангажированный постскрипт: «даже если вы после всего этого думаете, что haarp следует осуществлять и продвигать, можете выразить свое одобрение тем, что поратуете за проведение мероприятий по соблюдению правил безопасности, в настоящий момент haarp финансируется конгрессом, так что начинать следует оттуда» — далее идет имя уполномоченного депутата конгресса в комитете по обороне и длинный список государственных и полугосударственных заведений, союзов, комитетов, на которые можно воздействовать «письмами, факсами, мейлами и личным контактом», начиная от национальной администрации по телекоммуникациям и информатике, от воздушных войск, через ассоциацию по делам американских индейцев — естественно, крупные технические проекты в более или менее свободной природе сша сразу же задевают права аборигенов — и ведомство по рыбному промыслу вплоть до нефтяной компании «алиеска» и бюро национального парка, я прилежно все просматриваю, читаю, выписываю самые интересные места и только потом спрашиваю Константина, что обо всем этом думать, — просто он сильно раздражается, если об этом спросить, не прочитав заданный текст, «думай своей головой», я спрашиваю, хорошо это или плохо, этот призыв «пишите письма», потому что помню, что он как-то бушевал против гражданских инициатив, ответ оказывается на удивление уравновешенным: «видишь ли, это как посмотреть, гражданские инициативы — так сказать, нестабильное агрегатное состояние, выражаясь физическим термином, ради твоей научной карьеры, политического то есть: они нечто вроде оппозиции, которая не может долго оставаться оппозицией — рано или поздно ей придется стать революцией либо частью другой общины, иначе она погибнет, с гражданскими инициативами дело обстоит так: они — промежуточные стадии, прикрепленные к партии или нет», ах, ну вот она наконец-то, наша партиечка.