А меж тем и туча уже заслоняет небо над городом, подула ветром, гремит громом, брызжет молнией, и ещё одной, и еще, - и вот, прямо из седьмых снов, город от набережной до окраин попадает под небывалый дождь.
Тут хозяйки бросают кастрюли и кидаются закрывать окна. Что творится на улицах! В пять минут намок и прибит к земле пуховый платок тополей, нет сухого листа и на самых больших деревьях, мокры все камни, все цветные японские зонтики, по колено ручьи на асфальтах, а дождь все прибывает. Как будто, если не вся, то уж никак не меньше, чем пол-Атлантики, собралось в тучи и пришло, и хлещет на город, - то идет, покачиваясь на ходу, как слон с хоботом воды, то воробушком прыгает по подоконнику, то как будто выхлопывают огромный водяной половик и с водой оттуда сыплют громы и молнии. Визгу, смеху на улицах, над лужами стоит пар, и, как яркие медузы, плывут в нем промокшие зонтики, и ныряют в него машины летучими рыбами, и шумят водосточные трубы на стенах, и весь город захлестнут непредсказуемой влагой в узоре и ажуре мимолетности, и пьет дождь, и не может весь выпить земля.
И кончается дождь. В вымытом городе всюду блестит солнце, лужи, мокрые листья, стекла, - все печатлеет солнце, а с витрин, когда мимо по колеса в воде пробегает троллейбус, срываются одна за другой какие-то золотые стрекозы или бабочки, - большие, огромные, какие, как говорят, водились на Земле когда-то в незапамятной древности. Тогда они летали над душным морем палеозойских болот и гигантскими папоротниками, а сейчас все уносятся в синеву: там солнце, там радуги, там ночью смотрит на город такая бездна звезд, что поди угадай, сколько там есть океанов, какое перед грозой бывает небо и кто, под лучами какой из них, бежит, спасаясь от налетевшего ливня:
- Мамочки! Какой дождь...
1982, 1.09.85
* * *
В август месяц встанем с рассветом,
Лужи рыжи и голубы,
И ко дню без дождя приметы,
Взяв лукошки, пойдем по грибы.
Лес из дали взойдет, как терем,
И сквозь дремы, туманы, плеск,
Мы тропе повести поверим,
И тропа нас проводит в лес.
Будет птичий уже натинькан,
Привет свежести и заре,
Заря тонкие паутинки
Выдаст каждую в серебре.
Нас окружат взрослые сосны,
Вверху космами соединясь,
Отовсюду из капель росных
На нас глянет множество нас.
Мы затем перейдем болото,
Топь утопит наши следы.
Будет боязно отчего-то
От коряги из-под воды.
Разойдемся - и над грибами
Мы раздвинем мох и траву.
В глубь далеко, от нас, над нами
Будет таять в бору "ау".
Будет воздух - синичник бликов
Муравьинкой на вкус сластить,
Пахнуть будет землей земляника
И черника губы чернить.
Будет белка шагов пугаться
И в верхушек скрываться скрип.
Мы забудем перекликаться,
Кто нашел самый белый гриб.
Над просветом гудящей чащи
Пройдет облако в синеве.
От небес, высоко ходящих,
Лес укроет нас, как в траве.
А под вечер, все снова вместе
Мы все сложим в один котел
И подвесить три жерди скрестим,
И внизу разведем костер.
Звон комариков и истома,
Угольки, как зверей зрачки,
И покойно, почти как дома,
Только сыро, и плеск с реки.
А затем тихим соснам в ветви
Ляжет солнце, как белый груздь.
Мы вздохнем о когда-нибудь смерти,
И почувствуем легкую грусть.
22.09.81
* * *
Из сини распростанной,
Из осени гулкой, гулкой,
За угол свернув, о простыни
Ветер ломает скулы.
Крылатое время года!
Под голубым предсоньем
Так тихо земля пустеет,
Нет сладостней, нет ясней!
Ветер все убавляет
Листов золотую пену,
И мерзнут ночами ветви,
Уже их укроет снег.
Клика-то днями, клика
По поднебесью носит,
Дышит все ближе север,
И крылья торопит стай.
И холодеет сердце
В хмельной золотой печали,
И празднику дней отцветших
Уже говорит: прощай.
Из сини распростанной,
Из осени гулкой, гулкой,
За угол свернув, о простыни,
Ветер ломает скулы.
Там, где рыжее рыси,
Прыгает вниз откос,
Там, где зашелся высью
До восходящих звезд
Купол, и там, где полит
Алым небес калкан,
Лес, и далеко поле,
А впереди полка,
В солнце по грудь обронен,
Каленом рубясь ветру,
Вздыблен на обороне
Разветвленное Ярый Тур.
июль 81 - 4.10.84
* * *
ПОГОДА УТРО
Где заставы тумана, как серая пакля,
Врассыпную и в росы кидаются капли.
Это, это - седины джинна веселого,
Исполнив желания, тает взвесь олова.
Это роясь в присненном, декабрьском, далеком,
Солнце вьюги сжигает, взбегая вдоль окон.
Это в космах зеленых и с синею плешью,
Певчей трелью, и смехом, и звоном увешан,
Куролеший с рассвета, над зимним насмешлив,
Заплутавший по городу шляется веший.
И рассолнце цедя во две трещинки плошек,
Тигр - о, рыжий! - трезвеет, что он - всего кошка.
И повсюду украдки цветов и утайки
Проступают, как солнца снежинки у Таньки.
И серебряным хлопая пологом ткани,
Воздух гроз на подходе из долгих скитаний.
И тогда у окна потянуться до хруста,
Спохватиться: весна на дворе праздноуста,
Губы в губы, и все, как в любви признаются,
Жить, ожить, вновь родиться - проснуться.
12.05.82