- Тебе помочь надеть джинсы?
- Нет! Я могу одеваться сама, спасибо, - поспешно ответила Саманта. И это было наполовину правдой, она действительно могла почти все делать самостоятельно, если не считать того, что любое движение доставляло ей боль и неудобство.
Мужчина усмехнулся:
- Скромность - это не то, с чего нужно начинать семейную жизнь. - Но все же бросил ей джинсы и скрылся в ванной.
Саманта пару раз чуть не упала, пытаясь натянуть узкие джинсы на бедра. Ее плечо снова давало о себе знать, и она поняла, что пора принять еще одну обезболивающую таблетку. Но ей не хотелось быть одурманенной во время своей собственной свадьбы.
Закончив шнуровать кроссовки, она осмотрела свой жалкий наряд потертые джинсы и рубашка, которая ей была велика, - и вспомнила свадебное платье своей матери из белоснежного шелка, с кружевами ручной работы, хранившееся для свадьбы дочери. Ей захотелось разрыдаться. Но на это она не имела права - нельзя позволить Фрейзерсу увидеть ее плачущей.
Вспомнив о Юджине, Саманта посмотрела в сторону ванной.
- Юджин,- позвала она его, затаив дыхание.
Неужели он забыл о своем обещании? Он появился из ванной, вытирая лицо полотенцем. Загорелой рукой он с самодовольной улыбкой провел по подбородку.
- Каждый жених в день своей свадьбы должен быть чисто выбрит.
Теперь перед ней стоял совершенно другой Юджин Фрейзерс. О грубом мужлане, который, возможно, спас жизнь ей и ее подруге, напоминали только пронзительно-голубые глаза, порождающие в ней постоянное ощущение скрытой опасности. Без щетины его подбородок выглядел еще резче очерченным, а небольшая ямочка на нем более заметной.
Исчезли и потертые джинсы и фланелевая рубашка. Теперь его широкие плечи и грудь ладно облегала шелковая сорочка кремового цвета, а узкие бедра - прекрасно сшитые темно-коричневые брюки.
Юджин швырнул полотенце на кровать и начал закатывать рукава рубашки, обнажая мускулистые, загорелые руки.
- Извини, что у меня нет ничего из одежды для тебя, - сказал он, кивая на ее скромное одеяние, - но завтра, когда откроются магазины, это можно будет легко поправить. В конце концов, разве это не любимое занятие каждой женщины - делать покупки?
- Не каждой,- возразила Саманта, вспомнив о своих шкафах, забитых больше джинсами и теннисными шортами, чем юбками и платьями.
И тут до нее дошло, что в ближайшие полгода ей придется одеваться как жене сенатора - хуже того, играть ее роль! Сможет ли она изображать из себя напыщенную раскрашенную куклу, вроде тех, которых ей доводилось изредка видеть на коктейлях и официальных приемах?
Чем больше она размышляла о своем предстоящем замужестве во время безмолвного путешествия до городка Агуа-Приета на границе с Мексикой, тем больше ей казалось, что она сошла с ума. Она же едва знакома с Юджином Фрейзерсом, с тем Юджином Фрейзерсом, о котором писали газеты и который играл видную роль в жизни штата!
Тот человек, с которым она провела два дня и две ночи в охотничьей хижине в горах и не соответствовать его публичному имиджу. Но он обладал над нею такой властью, как никто другой, и Саманта порицала себя за неожиданно проявившуюся в ней женскую слабость, заставившую практически безоговорочно согласиться на более чем рискованную авантюру. Если Юджину всего за два дня удалось полностью подчинить ее себе, то что он успеет сделать с ней за полгода, представ перед ней во всем своем великолепии и могуществе.
Она с тревогой посмотрела на темный профиль мужчины, сидящего за рулем. Он вел тяжелый полноприводный джип с привычной легкостью - такой же, какую проявлял в общении со своими политическими противниками. Внимание сосредоточено, движения внешне как бы замедлены, по-кошачьи неторопливы, но выверены. Лицо обманчиво безразлично, хотя взгляд мгновенно схватывал любую, даже самую мельчайшую деталь. Ничего удивительного в том, что он слыл опытным охотником и влиятельным политиком.
Саманта поежилась от мысли о том, какой безумный поступок совершает, связывая свою судьбу с этим человеком, пусть и на несколько месяцев. Заметив ее состояние, Юджин спросил:
- Тебе холодно? - Но голос его не оставлял сомнений в том, что он читает мысли своей спутницы.
- Немножко, - ответила Саманта, не желая выдавать свою тревогу.
Юджин включил отопление, и через некоторое время девушку потянуло в сон. За окном на фоне бархатно-черного, усыпанного звездами неба распростерлась заснеженная страна. Из-за позднего времени и плохих дорожных условий другие машины в пути им не попадались. Все было так, словно силы природы сговорились укрыть их от посторонних глаз.
Это было бы - должно было бы стать - романтическим путешествием... если бы человек за рулем любил ее. Но Саманта никогда еще в своей жизни не чувствовала себя такой одинокой.
Было уже около часу ночи, когда их встретили яркие огни Агуа-Приета с его белыми под черепичными крышами домами и живописными ресторанчиками, откуда, несмотря на позднее время, доносились звуки гитар и барабанов мексиканских оркестров.
Большинство населения штатов, граничащих с Мексикой, знает испанский язык, и Юджин Фрейзерс не был исключением. Он без труда нашел среди кривых улочек дорогу, к нужному ему дому. За обычным глинобитным забором стоял дом, больше напоминающий небольшой замок.
Пока служанка по просьбе Фрейзерса поднимала алькальда с постели, Саманта оглядела комнату, видимо, служившую гостиной! Гипсовая, пестро раскрашенная статуя Пресвятой Девы Гваделупской, занимающая нишу одной из стен, свидетельствовала о том, что их брак будет скреплен человеком, имеющим отношение к церкви, чего ей вовсе не хотелось. Почему бы ему не быть просто мировым судьей? Саманта всегда считала церковную церемонию театрализованным фарсом, чем-то сродни тем "часовням для бракосочетания" в Лас-Вегасе, чем-то вовсе не обязательным для людей, по-настоящему любящих друг друга.
- А он не будет недоволен тем, что его разбудили в такое время? шепотом спросила она Юджина, втайне надеясь, что тот передумает в последний момент.
Ее спутник усмехнулся. Если у него и оставались какие-то сомнения в правильности принятого им решения, он ничем не выдал их.