— Ка… какие малыши?
— Чего она тогда воет? Он ее запер, да? А щенков побросал в воду, да?
Тут только до Стины доходит смысл вопроса. Лицо у нее заливается краской. Она кладет правую руку себе на грудь.
— Нет… не знаю, она, наверно, просто так воет. — Вымученная улыбка.
— А почему он ее тогда запер?
Стина пожимает плечами и хочет уйти. Лопе глядит на дорогу.
— Стина, да у тебя кровь идет! Ты что, порезалась?
— Порезалась… Ах да!.. Рана на ноге. И такая глубокая, сам видишь!
— А он ее не перевязал? — И Лопе тычет локтем в сторону овчарни.
— Перевязал?.. Ну да, перевязал… а кровь никак не унимается… вот. А все проклятая сабля его милости… как упадет со стены… я хочу поднять, нагибаюсь, наступаю на рукоятку, она, подлая, становится торчком и колет меня в ногу, прямо в мякоть, ах, господи, господи!
— Ай-яй-яй, как же это ты!
— Охти, худо мне.
— А у тебя есть белая вакса?
Стина растерянна:
— Белая? А зачем она мне?
— Да нет, я просто так. Чтоб чистить белые туфли, когда на них пятна от травы.
Стина по-прежнему его не понимает. Собака воет. Стина поворачивается и уходит своей дорогой. А мальчик вбегает к Мальтену.
— Ты зачем ее запер, она что, ощенилась? — спрашивает он, не поздоровавшись.
Овчар Мальтен поворачивается к нему спиной. Он что-то делает со своими инструментами.
— То есть как запер, она ведь ушла… — Мальтен медленно оборачивается к Лопе. — Ах, ты про Минку? Нет-нет, она не ощенилась, клянусь султаном, время прошло. В этом году щенят не будет.
Горячность Лопе разлетается на куски — словно упавший стакан.
— Тогда почему ты ее запер?
— Она мне мешала, клянусь шахом… у нее… у нее блохи, большие, словно навозные.
— А Стина, знаешь, как плакала. Я сам видел. Она ведь не умрет? Или все-таки умрет? У нее кровь шла. У Венската тоже шла кровь, когда он наступил на косу. А ведь не умер же…
Мальтен бросает вычищенные инструменты в жестяной ящик.
— Нет, нет, конечно, она не умрет, если ты спрашиваешь про Стину, клянусь слоном калифа. Значит, говоришь, она плакала?
— Я по глазам видел. Она их руками вытирала… И зачем ей только понадобилось поднимать саблю с полу? Его милость мог бы и сам повесить саблю обратно на стену. А вдруг она отравленная?
— Саблю? — Мальтен растерян. — Ах да, саблю, ну конечно же, саблю, верно, верно. Зачем только девушки за нее хватаются? Сабля она сабля и есть, не какой-нибудь там кухонный нож или серп, черт подери.
— А если сабля была отравленная, ты можешь что-нибудь сделать?
— Еще бы не мочь. — И овчар указывает на стеклянную банку. Банка эта закрыта и стоит в ряду других банок на полке возле Мальтенова кресла. Там в прозрачной жидкости плавает свернувшаяся гадюка. — Три капли этого зелья, и она будет жива-живехонька.
— А кровь как же?
— А кровь… А кровь вернется обратно к сердцу. Кроме того, нигде не сказано, что сабля была отравленная. Может, она просто старая и ржавая.
— Если милостивый господин привез ее из Африки, тогда… тогда в ней больше яду, чем во всех гадюках, вместе взятых.
— В Африке нет сабель, сынок. Там даже кончика сабли не сыщешь. Разве что мы их туда завезем.
— А господин конторщик говорил, что его милость бывал в Турции.
— Он, верно, не побывал разве что в аду. Хотя почем знать? Может, он как раз оттуда и прибыл?
И Мальтен начинает возиться около печки.
Глаза Лопе перебегают с предмета на предмет. От его любопытного взгляда не ускользает даже новая паутина между потолочными балками. А вот чучело ястреба со злобными глазами. Однажды этот ястреб камнем упал на одного ягненка. И Мальтен его за это убил. Еще у Мальтена есть много горшочков и посудин со всякими мазями и притираниями. Еще грязные бутылки с коричневыми, зелеными, красными и молочно-белыми жидкостями. Кусок веревки, на которой с перепою повесился старый Шнайдер, лежит рядом с Библией. Вот кости мертвецов, а вот бесчисленные деревянные лопаточки с захватанными рукоятками стоят на полке из полированной доски. Там сушатся листья и цветы от разных растений. Немыслимое количество маленьких, запыленных мешочков свешивается с потолочных балок. Когда Мальтен задевает их головой, они отзываются сухим шорохом. Над печкой висят пучки трав. Их стебли покрыты хлопьями пыли.
За печкой находится ложе Мальтена. Это своего рода комната в комнате. Деревянная обшивка защищает ложе от царапучего прикосновения валунов, из которых сложен дом. На карнизе лежат старые книги. На их засаленных кожаных переплетах осели зеленые пятна плесени. Перед кроватью — а она напоминает огромную пушистую спящую овцу — висит гардина в красный цветочек. Гардина надета на березовую палку, и ее можно двигать по этой палке взад и вперед.