— Что вы наделали!
На лице у Лопе ужас.
— Подумаешь! Сено-то наше, — отвечает Ариберт.
Оба они — он и Дитер — стоят, разинув рот от удивления. Дитер начинает дрожать. На Лопе поверх рубашки ничего не надето, но господские дети в полных костюмах.
— Снимайте пиджаки и сбивайте огонь, — кричит Лопе.
— Еще чего! Может, нам пиджаки из-за этого прикажешь сжечь?
Ариберт по-прежнему задирает нос и важничает. Блики огня отражаются у него на лице. Лопе бросается к лестнице.
— Ишь, трус, удирает, — говорит Ариберт.
Лопе уже на конюшне, он хватает ведро, из которого поят лошадей, и сломя голову мчится назад. Только воды в ведре немного, раз плеснул — и все. Пламя опало, но огонь понизу дальше въедается в сено. Дитер начинает реветь. Надменная повадка Ариберта тоже как-то сникает. А вот потрескивание становится слышней. Дым ест мальчикам глаза.
Лопе снова в конюшне, он тащит второе ведро.
Внизу теперь тоже полно дыма, а тут приходят первые кучера задавать корм к полудню.
— Ты что натворил, поганец? — доносится из одного денника.
Лопе молча пыхтит с ведром по проходу, за ним — тоже с ведром — спешит кучер. Возле самой лестницы ему удается догнать Лопе. Это дядя Блемска.
— Пожар! Пож-а-ар! А ну, быстро ведра!
Лопе выливает уже второе ведро в светящуюся красным дыру. Пламя с шипением пожирает и воду из Блемскиного ведра. На лестнице стук и грохот — спешат другие кучера.
— Цепочку! — командует Блемска.
И вырывает из рук у стоящего на лестнице кучера ведро с водой.
Новое шипение, летает по воздуху серый пепел, крутятся облака густого дыма. Оба Рендсбурга сбивают искры со своих костюмов.
— Перестаньте таращиться, как дураки! Лучше давайте помогать! — рявкает на них Блемска.
— Может, нам еще сжечь воскресные костюмы? — огрызается Ариберт, к которому вернулось прежнее высокомерие.
— Я т-тебе счас покажу воскресные! Ступай с глаз долой, поганое отродье, не то я тебя этим самым ведром припечатаю.
Все больше и больше полных ведер опрокидывается в огонь.
— Станьте поближе, — командует Блемска, — что мне, одному, что ли, коптиться, трусы проклятые?!
Кучер Мюллер, который иногда по воскресеньям составляет компанию Липе, когда тот ходит к парикмахеру, осмеливается подойти поближе. Мюллер не совсем трезв. Он качается, перетянутый на одну сторону своим ведром.
— Смотри, не взорвись, старый пьянчуга, — говорит ему Блемска, зажимая себе рот и нос мокрой тряпкой.
Внизу верещат женщины.
— Ну, пошло-поехало, — говорит Блемска и снова бросается вперед. Дым и летающий по воздуху пепел окутывают его фигуру. На лестнице стоит лейб-кучер Венскат. Он принимает ведра, передает их Лопе, который мечется взад и вперед. Но руки уже отказываются ему служить. И Лопе передает одно ведро Дитеру. Тот так нерешительно берется за него, что ведро падает на утрамбованный глиняный пол. Драгоценная влага пролилась зазря.
— Ох, уж этот господин Дитер, — благосклонно укоряет лейб-кучер Венскат.
Блемска снова вышел вперед.
— Думаю, мы справимся, — говорит он хрипло и вырывает ведро из рук у Мюллера.
Мюллер от толчка садится, где стоял. Блемска стоит посреди выгоревшей дыры, оглядывается и прислушивается.
— Больше вроде нигде не потрескивает. Или вам еще слышно?
Венскат отступает назад.
— Посмотри, не услышишь ли ты. — И Блемска подталкивает его вперед. Венскат вытягивает руку и робко подходит к пожарищу.
Откуда-то со двора доносится раскатистый голос управляющего:
— Конрад притопал. — И Мюллер толкает Блемску в бок.
— Его только здесь не хватало. Не связывайся с этим дураком при кисточке. Дерьмо они все до единого. — Блемска орет во всю глотку. — С меня довольно. Пусть старый кобель, что прикидывается святошей, сам сюда поднимется. И сено, между прочим, его горит, а не наше, и сеновал тоже его, а не наш. Мог бы разок испачкать благородные пальцы в собственном дерьме.
Хриплый от дыма голос Блемски срывается. Изо рта у него брызжет слюна.
— Загасили, — говорит Венскат, возвращаясь к лестнице. Но Блемска уже никого и ничего не слышит. Он схватил Лопе, перекинул его через колено, выдергивает ремень из своих брюк, замахивается.
— Ой-ой, дядя Блемска, не надо! — кричит Лопе и вырывается.
— Я тебя научу здесь пакостничать, проклятый бездельник, чтоб тебе… Что вам здесь вообще понадобилось?
Он переводит взгляд на господских детей. Ариберт и Дитер стоят уже у самой лестницы. Кучера вопросительными взглядами преграждают им путь.