— Подойдите поближе, Кляйнерман.
Большой пес поднимается с места и обнюхивает отца. Потом он проводит носом по босым ногам Лопе.
— Вот скотина, — рявкает Лопе и получает за это от отца хороший пинок.
— Кляйнерман, расскажите, пожалуйста, как обстояло дело… Я имею в виду пожар…
Отец, запинаясь, рассказывает все, что знает. Он старается говорить по-образованному и с ужимками, все равно как Труда, когда отвечает урок. А Лопе смеется, глядя на собаку. Та сметает хвостом карандаши и бумагу со стола его милости. Отец нагибается, поднимает карандаш и шепчет Лопе:
— А ну, подними!
Лопе поднимает бумагу. Его милость в нетерпении взмахивает рукой:
— Да будет вам, Кляйнерман, рассказывайте дальше…
— …тут все и кончилось, — продолжает отец, — но Блемска сказал, что пожар был всамделишный, и тогда я нашел Лопе… нашего Лопе, я его тогда взял и… ну, отлупцевал я его… хотел отлупцевать, но тут Блемска…
— Вы тоже видели, как Блемска бил моих мальчиков?
— Нет, это уже кончилось, да я думаю, что тогда уже вообще все кончилось.
— А другие кучера это видели?
— Я знаю… нет, не знаю… точно не знаю… ну да, Мюллер, вот Мюллер, он, собственно говоря… Мюллер вот, был он или не был? Мюллер был.
Лопе кивает.
— Когда пойдете домой, пришлите ко мне остальных.
— Слушаюсь, милостивый господин. — И Липе щелкает стоптанными каблуками, отчего слегка теряет равновесие.
— Ну, мальчик, а теперь расскажи ты, что знаешь, только не лгать, не лгать, не то… не то я велю жандарму забрать тебя.
Лопе пытается представить себе, как это будет выглядеть если ручищи жандарма Гумприха его схватят, и, заикаясь от страха, начинает:
— Он… он ка-ак…
— Да, а зачем ты вообще полез на сеновал? — перебивает его милостивый господин.
Лопе мнется. Отец снова пихает его в бок.
— Я полез за блокнотами, бумагой, я хотел написать…
— О-о, так он у нас втайне ведет дневник, — развеселясь, обращается к Липе его милость.
— Вы уж простите, ваша милость, жена его била-била за эту писанину. Можно подумать, что это я его так плохо воспитал, но вы ведь знаете, что он не от ме…
— Не надо об этом, Кляйнерман!
Тут Лопе рассказывает про Ариберта и Дитера. Господин вскакивает, подходит к маленькому столику и показывает Лопе лежащую там коробку.
— У них были такие сигареты?
Лопе кивает. Рендсбург в гневе швыряет коробку на свой письменный стол. Потом он начинает расхаживать по кабинету, а большая собака ходит следом за ним, стуча хвостом по стульям и шкафам. Хвост у нее похож на ветку без листьев.
— …и тогда нам всем досталось, — завершает Лопе свой рассказ.
— Ах так, а кто же вас бил?
— Блемска. Ремнем по заднице.
Липе в ужасе распахивает глаза. От нового пинка Лопе долетает почти до стола. Его милость жует нижнюю губу.
— Ты, значит, не курил?
— Нет, я хотел поглядеть, станут они блевать или нет.
Фон Рендсбург переводит смеющийся взгляд на Липе.
— Прошу прощения, тысячу раз прошу прощения, ваша милость, это у него не от меня…
— Ах, какие пустяки, Кляйнерман.
Фон Рендсбург снова встал. Его лицо просветлело, словно спелая нива под солнцем. Он наклоняется, берет Лопе за плечи.
— Ну хорошо, я тебе верю и надеюсь, что ты и дальше всегда будешь говорить только правду и когда-нибудь станешь храбрым солдатом. Понял меня?
Он подает Лопе руку. Коричневая ладошка и серые пальцы Лопе тонут в этой руке. Отцу его милость тоже подает руку.
— Не горюйте, Кляйнерман, парень у вас что надо.
— Раз вы так говорите, ваша милость… — И Липе снова покачивается. — Слушаюсь…
— Ну хорошо. Теперь можете идти.
Липе сгибается еще ниже, чем когда они вошли. При этом у него падает шапка. Но без стука. Потому что на полу лежат толстые пестрые половики. Собака обнюхивает шапку. Отец отталкивает собаку и сам поднимает шапку. Потом он делает еще один глубокий поклон и говорит:
— Спасибо… премного благодарны…
Они уже у самой двери, когда милостивый господин снова их окликает.
— Одну минуточку, Кляйнерман!
Господин поднялся с места и стоит перед книжной стеной. Его пальцы, словно белые паучьи ножки, бегают по корешкам. На одном задерживаются. Потом бегут дальше. В конце второго ряда две паучьи ножки образуют ножницы, которые вытаскивают из ряда одну книгу.