* * *
Все это было более чем странно. Две машины в течение одного и того же дня – это слишком много для трассы, связывающей между собой два мира, расстояние между которыми по прямой исчисляется даже не световыми годами, а парсеками.
– Мама, а зачем мы ходили в этот парк? – вдруг спросил Йони.
– Я хотела отдохнуть. Разве вам там не понравилось?
– Понравилось, очень! Но ты разве устала?
Я задумалась. Я, конечно, устала, но не настолько, чтобы нуждаться в срочном отдыхе в тот момент, когда остается всего полчаса езды до цели, а в том месте, куда мы прибудем, мы сможем хорошо отдохнуть. И кроме того, меня ожидает там встреча с Эрвином, с которым я не виделась уже очень много лет.
Эрвин, мой учитель. Он, наверно, все-таки поругает меня немного при встрече. Поругает и простит. Он поймет, насколько мне нужен этот недолгий отдых – всего несколько дней! – именно здесь, где воздух сладок и кристально чист, и где можно пить отдых и расслабление большими глотками прямо из этого воздуха.
Здесь, в этом мире, где не нужно ничему соответствовать. Который приспособлен для меня, в который я вписываюсь полностью, всеми своими выступами, углами, усталостями и депрессиями…
Да, так почему же я остановилась в лесу?
Я попыталась восстановить события часовой давности.
Я остановилась потому, что явственно ощутила усталость.
А этого быть не могло, поняла я внезапно. В этом лесу усталости никто чувствовать не может. Он специально предназначен, этот лес, для того, чтобы брать на себя и полностью компенсировать усталость тех, кто его посещает. Именно поэтому после развилки дорога еще полчаса идет по лесу, хотя логичнее было бы, если бы она сразу же упиралась непосредственно в ворота Шаанана.
Полчаса – тот срок, за который лес способен убрать всю усталость и депрессию путника, попавшего в него с одной из развилок между мирами. А для тех пришельцев, кто желает дополнительно набраться энергии перед входом в Город, кто считает, что нехорошо подходить к его воротам опустошенным, пусть даже и не уставшим, но просто пустым, – для них существует парк, аллеи которого выстланы камнями, заряжающими тех, кто по ним ступает, радостью и вдохновением.
Так вот, никакого вдохновения я не ощущала, как, впрочем, и радости. Вместо этого я никак не могла прогнать засевшее в закоулках мозга чувство тревоги.
Лес и парк «не сработали»! Как это может быть?
Это могло произойти только в одном случае: если рядом со мной находилось что-то или кто-то, перекачавшее в себя энергию, которую лес предназначил для меня.
Что же такое я притащила с собой сюда? Ну и ну. Мало того, что явилась незваная, еще и приволокла нечто, с чем не справились лес и парк.
Кажется, мне здорово достанется. Да даже если и не достанется, я сама себе этого не прощу…
* * *
Я опять остановилась на обочине.
– Мама, что случилось? – немедленно осведомились сзади.
– Все в порядке, ребята, я просто хочу еще чуть-чуть отдохнуть.
– Мы опять пойдем в лес?
Ну, нет.
– Я хочу просто посидеть в машине. Просто какое-то время не ехать и подумать. Ладно?
Милостивое разрешение было получено, и на заднем сидении занялись коллективным разглядыванием картинок в журнале, обнаруженном за спиной в багажнике.
Итак. Где-то здесь находится незримый враг. Он по-прежнему рядом, потому что я и сейчас чувствую себя опустошенной. Нет, я могу, конечно, вести машину, двигаться и вообще функционировать. Но это функционирование будет происходить на том же уровне, к которому я привыкла в том мире, из которого уехала час назад.
Там это было нормой. Я вполне справлялась, мною даже на работе были довольны.
Но здесь этого просто не может быть. Я не восприняла помощь леса только потому, что мне не дали ею воспользоваться.
Кому-то нужна моя энергия, мои силы. И этот кто-то смог проникнуть ко мне в мозг.
Я попыталась сосредоточиться и настроиться на волну леса. Даже опустила стекла на обоих дверцах. Дети радостно подхватили почин и немедленно открыли свои окна тоже.
Шум леса ворвался в уши и в сознание, я впустила его и постаралась слиться с ним. Стало немного легче.
Но страх и тьма не ушли. Те самые малые дозы страха и тьмы, с которыми вполне можно существовать. С которыми я всю жизнь и существую…
Этого не может быть. Лес должен был их вычистить. Лес создан так, что он всегда с этим справляется. Для этого его и посадили по обеим сторонам «нейтральной полосы» между нижними мирами и Шаананом. Для этого его и углубили парком, дорожки которого устланы аккумуляторами энергии покоя и радости.
Проглотив комок в горле, я поборола иррациональное желание повернуть назад к запыленному и раскаленному солнцем перекрестку Бейт-Даган.
Что-то ярко-золотое мелькнуло перед ветровым стеклом, на секунду ослепив меня. Я встряхнулась и перевела ногу на педаль газа. Все правильно. Чтобы понять, что происходит, в любом случае надо двигаться вперед.
Прищурившись и думая только о том, чтобы не потерять из виду золотой блеск крыльев, который вновь меня вел, я почти вслепую повела машину дальше.
Удивительно, я тронулась в путь сегодня утром в радостном предвкушении встречи с Учителем и с этим миром, где мне было хорошо.
И вот я здесь, и приволокла с собой все свои проблемы, и ничего не изменилось.
Это странно, и этому должна быть причина.
Глава 2. Город
Впереди показалась пограничная будка со шлагбаумом. Золотая птица махнула в последний раз крылом, как будто на прощание, взмыла над лесом и исчезла.
Перед шлагбаумом стоял серый «Пежо». Пограничник как раз закончил изучение документов, протянул их водителю и сделал знак своему товарищу, находящемуся в будке. Тот, вероятно, тронул какую-то кнопку, и шлагбаум медленно поднялся. Машина проскользнула под него, и, быстро набрав скорость, скрылась за поворотом шоссе.
Только тут мне почему-то пришло в голову, что не мешало бы в следующий раз, когда наши пути пересекутся, запомнить номер этой машины. Просто так, на всякий случай.
В том, что они пересекутся, я уже не сомневалась.
* * *
Пограничник обратился ко мне:
– Документы, будьте добры!
Я достала единственный документ, который могла ему предъявить – свое синее израильское удостоверение личности.
Он открыл его, глянул на меня, сличая оригинал с фотографией. Затем вынул вкладыш, прочитал имена детей.
– А это, надо полагать, Йонатан и Ицхак? – кивнул он на мальчишек, тихонько хихикающих на заднем сидении.
– Да, – ответила я. Потом вдруг всполошилась: – А что? Разве нельзя?
– А вот это мы посмотрим, – вдруг сказал он, и у меня сжалось сердце. – Вообще-то документ у вас иностранный.
Я запаниковала. А что же, интересно, он хотел от меня получить? Израильский заграничный паспорт? У нас и не было такого, за ненадобностью. Неужели нас затормозят у самой цели?
Я не была к этому готова. Да и вообще, я не помнила, чтобы здесь прежде была какая-то граница или блокпост.
Пограничник выжидающе смотрел на меня. Я молчала.
Потом я внезапно поняла, что здесь что-то не так. Не могут в этом месте действовать законы того мира, из которого мы прибыли.
И еще я поняла, что обязательно попаду в Город. Вот прямо сейчас и попаду, только миную двух идиотов, неизвестно кем здесь поставленных.
Я перевела ногу с педали тормоза на газ и спокойно попросила:
– Будьте добры, верните мне мое удостоверение личности и откройте шлагбаум.
Он попятился.
– Вы что нас, за клоунов принимаете?
– Ну, может, и не за клоунов, но уж точно за артистов. Потому что никакого погранпоста на подъезде к Шаанану нет и быть не может.
Я протянула руку, и он автоматическим жестом отдал мне синюю книжечку.
Шлагбаум все еще преграждал мне путь. Я нетерпеливо посигналила, из будки высунулся напарник стража, с которым я беседовала. Он удивленно глянул на своего товарища, который неуверенно улыбался и пожимал плечами, точно как клоун.