Как ни странно, далеко не все бессмертные жители Города, имеющие полную свободу в выборе своей внешности, остаются «в молодом возрасте».
Но я была здесь «молодой», потому что совсем недавно пошла учиться в Университет. Учиться же я пошла потому, что хотела изменить род деятельности. Потянуло меня в нижние миры.
Хотя, начав ходить на лекции по устройству материальной Вселенной, я даже и помыслить не могла, что мое желание сбудется так скоро. Учитель набирал группу для работы на Земле, и однажды после трудного практического экзамена по обнаружению порталов он пригласил меня попробовать тренироваться по-настоящему. А еще через короткое время началась моя работа.
Перед тем, как отправиться на Землю через рождение, я посетила ее в том теле, в котором жила в этом мире. Мы прибыли через портал в Израиль, только что зародившееся ближневосточное государство, которому предстояло играть значительную роль в ближайшей истории планеты.
Внимательнее всего мы изучили место, где находился портал. Мне необходимо было уметь быстро и безошибочно находить указатель. По плану, я должна была родиться на Земле в другом месте – это требовалось для накопления необходимых для моей работы там знаний и опыта.
В Израиль я попала почти через три десятилетия после рождения. Когда, еще через несколько лет, я восстановила свою память и осознала, кто я и откуда, возникла необходимость наладить – то есть, восстановить – все связи и факторы, необходимые для работы. Тогда я поехала впервые на перекресток Бейт-Даган и нашла портал.
После этого, особенно когда я получила автомобильные права и купила машину, я проезжала там еще несколько раз с одной-единственной целью – убедиться, что легко и быстро улавливаю сознанием и зрением золотой дорожный указатель и развилку, ведущую в мой настоящий мир.
И вот, наконец, я решилась этим порталом воспользоваться. Когда я уходила в материальную Вселенную, мое право на отпуск никак не оговаривалось. Я специально не поднимала этот вопрос, боясь получить твердый отказ. Поскольку же эта тема вообще не обсуждалась, формального запрета на мой краткосрочный визит домой не было.
Правда, я пошла еще дальше – я привезла с собой своих детей. Попросту говоря, мне не с кем было их оставить. Да и ничего страшного не произошло, это уже видно. Мальчики восприняли свое приключение как само собой разумеющееся.
Интересно, почему же у них тут нет никаких проблем с пользованием Интернетом? Почему здесь вообще работает земная компьютерная сеть, так, как будто скорости света вообще не существует?
Я подозревала, что, если бы Учитель не оторвал меня от учебы в Университете ради интенсивных практических занятий, я, возможно, и знала бы ответы на подобные вопросы. Впрочем, учиться никогда не поздно. Вот вернусь с Земли и продолжу ходить на лекции.
А сейчас пора собираться.
Конечно, я с нетерпением ждала встречи с Эрвином. Я страшно по нему соскучилась. Но, кроме всего прочего, у меня был к нему очень важный вопрос.
Потому что память я восстановила не полностью.
* * *
Я надела белое полотняное платье с поясом, купленное в магазине во время короткой вылазки в Город (в обменном пункте мне без всяких проблем разменяли доллары на местную валюту). Затем опять приблизилась к зеркалу и произвела несколько относительно успешных визуализаций, после чего наконец решила, что теперь Учитель меня наверняка узнает. Вопрос, узнают ли меня завтра собственные дети?
К сожалению, на Земле не так уж просто мысленным усилием заставить себя выглядеть на пару десятков лет моложе. Я подозревала, впрочем, что смогла бы это сделать с собой и там. Но я никогда не пробовала – пока, во всяком случае.
Спустившись на лифте в холл и войдя в гостиничный ресторан, я сразу увидела Учителя, сидевшего у окна. Он помахал мне издали рукой и заранее состроил насмешливо-восхищенную мину.
Я подошла, сказала «привет» и плюхнулась на стул рядом. Мы помолчали несколько секунд, потом одновременно вскочили и бросились друг другу в объятия.
Когда мы, опомнившись, сели обратно за стол, он протянул мне обе руки, я дала ему свои руки, и он схватил их и сжал.
Мы сидели и смотрели друг другу в глаза. Наконец, он откашлялся и произнес:
– Вот скажи, ты совсем-совсем меня не боишься?
– А что, надо бояться? – я постаралась сымитировать в голосе испуг.
– Тебе даже в голову не приходит, что я буду тебя ругать?
– А будешь? – опасливо спросила я, начав сомневаться, что он шутит. Вдруг мне и вправду сейчас здорово влетит?
– Нет, ругать я тебя, пожалуй, не буду. Я тебе лучше вынесу выговор по комсомольской линии… или как это у вас там теперь?
Я усмехнулась и расслабилась.
– Ты отстал от жизни. Комсомольская линия осталась там, где я родилась. Я уже двадцать лет живу в Израиле. Там, знаешь ли, много чего есть. Но вот комсомольской линии нет. Бог миловал.
– Ну, хорошо. Бог тебя, говоришь, миловал. Это верно. А ты вот взяла и приехала в отпуск на родину, выходит. Ладно. Сделанного не воротишь. Я бы только очень хотел знать, как ты будешь объяснять детям, куда же это ты их возила на каникулы.
– Дети ничему не удивились. Скорее удивилась я – когда они как ни в чем не бывало начали рассказывать на своем форуме в Интернете о классном месте, в которое их мама привезла. Это-то как раз не страшно – они там и так слывут за фантазеров. Поражает другое – скорость, с которой их сообщения появляются на этом форуме.
– А то, что в твоем номере оказался такой себе вполне земной компьютер, подключенный к этому самому вашему Интернету неизвестно через какого провайдера, – это для тебя не странно? Тебя не удивило вообще, что ты встретила здесь слишком много привычных реалий? И машину ей паркуют, ничуть не удивившись иноземной марке, и доллары ей меняют…
– И удостоверение личности проверяют, чтобы выяснить, насколько всерьез ей сюда надо, вполне удовлетворившись при этом синими израильскими корочками, – подхватила я.
– Ага. Ну, и как ты себе это объясняешь?
– Объяснение здесь только одно – что вы знали о моем визите и меня вели. И даже Интернет каким-то образом через портал пустили.
– Верно. Молодец.
– А значит, – продолжила я, – мне нечего вас сейчас бояться. Раз уж вы нас сюда пустили, значит, в принципе были не против.
– Скажем лучше так: ты поставила нас перед фактом. Ну, да ладно. В конце концов, приехали и приехали. Хоть на пацанов твоих гляну. Как ты там, справляешься?
– Справляюсь. С трудом, но справляюсь. Вот они вырастут, полегче станет.
– Ты вот скажи мне, почему ты не пытаешься общаться со мной и с другими на астральном уровне?
– Ты имеешь в виду осознанные сновидения, что ли?
– Именно. У вас там полно инструкций по этому поводу.
– Да я покупаю эти книжки. Даже пробовала что-то практиковать. Самая гениальная практика – это в течение дня постоянно спрашивать себя: не сплю ли я сейчас? – и сразу проверять. А потом привыкнешь, спросишь себя так же во сне и готово.
– Верно. Как проверять, знаешь?
– Знаю. Например, по надписям. Если они не меняются при неоднократном отведении от них глаз и возвращении, значит, находишься в материальном мире. Если меняются – значит спишь.
– Умница. И что надо делать, обнаружив, что спишь?
– Немедленно кидаться к тебе в гости с отчетом!
– Ты всегда была великим теоретиком. Теперь объясни, почему ты этого всего не делаешь?
– Я пробовала. Не могу никак пробиться в это самое осознанное сновидение. Не получается.
– Может, недостаточно упорно пробовала?
– Может. Ну, не могу я.
– Или не хочешь?
Я посмотрела ему в глаза.
– Эрвин. Я вообще бездарь. У меня ничего не получается, и к тому же у меня отвратительная память. Вот скажи мне. Вот ты отправлял меня туда с заданием. Заставил там родиться, все позабыв, провести детство, юность, не то чтобы совсем безоблачную, затем этот кошмар с институтом, первой неразделенной любовью, отъездом в Израиль, поисками работы, долгами… Потом я начала вспоминать. Ну, как ты думаешь, что я должна была вспомнить и в каком порядке?