— Есть ли у вас какие-нибудь новости о моей дочери?
— Пока мы смогли выяснить очень мало. Единственное, что я могу вам сообщить, — это то, что ваши лошади с экипажем были обнаружены во дворе заброшенного дома на Питт-стрит.
— А вы не установили, как они туда попали?
— Это пока еще остается тайной. Лошади оказались распряжены и привязаны к стене, вокруг не было ни души.
Ветерелль без сил опустился в кресло и закрыл лицо руками. Зазвонил телефон. Я взял трубку.
— Это дом мистера Ветерелля? — спросили на другом конце провода. — Говорят из бюро сыскной полиции. Будьте любезны передать мистеру Ветереллю, что дом мистера Дренера найден. Он находится на улице Карла Великого, номер восемьдесят три.
К телефону подошел инспектор и распорядился, чтобы агенты тайно перекрыли улицу с обоих концов.
— Если вы не очень устали, мистер Гаттерас, то предлагаю вам поехать вместе со мной, — проговорил он, обращаясь ко мне.
— Конечно, — немедленно согласился я, — едемте сейчас же.
Быстро спустившись по лестнице, мы сели в кеб и через полчаса были уже на улице Карла Великого. Описание местности, данное Бекингемом, оказалось абсолютно точным. Дом Дренера, по-видимому, не пустовал, поскольку в саду мы обнаружили служанку.
— Доброе утро, — обратился к ней инспектор, — будьте любезны, скажите, пожалуйста, ваш хозяин дома?
— Да, сэр. Он сейчас завтракает, — последовал ответ.
— Передайте, пожалуйста, ему, что его желают видеть двое джентльменов.
Попросив нас подождать, она ушла. Через минуту к нам вышел высокий господин плотного телосложения, с румяным лицом, на котором было написано, что этот человек совершенно доволен собой, да и вообще всей вселенной.
— Что привело вас ко мне, господа? — проговорил он вместо приветствия, обращаясь к нам.
— Я инспектор полиции. Мы ищем одного человека по фамилии Дренер. Мы имеем сведения, что этот дом принадлежит ему, — ответил мой спутник.
— Должно быть, вы ошиблись. Я уже несколько месяцев снимаю этот дом, и ни о каком мистере Дренере даже не слышал.
На лице полицейского отразилось полное изумление. Действительно, вид дома, стоявшего напротив, в деталях совпадал с описанием, данным Бекингемом. И улица была, по-видимому, та же самая. Но вышедший к нам мужчина никак не мог быть Дренером. Оказавшись в доме, мы убедились, что внутри ничто не напоминает ту обстановку, которую описал молодой лорд Бекингем.
— Да, мы действительно напрасно вас побеспокоили, — извиняющимся тоном проговорил инспектор. — Но не могли бы вы рассказать нам о своих соседях?
— О да, конечно, — с готовностью ответил хозяин. — Справа от меня живет очень почтенная вдова, а слева управляющий банкирской конторой. Оба уважаемые члены общества, и мне кажется, что их совершенно невозможно заподозрить в каком-нибудь нарушении закона.
Извинившись еще раз за причиненное беспокойство, мы с инспектором вышли на улицу. Когда мы проходили через калитку, сыщик остановился и внимательно осмотрел клеймо на правом столбике решетки. Затем он нагнулся и поднял какой-то предмет, похожий на камень.
— Неужели Бекингем ошибался? — воскликнул я.
— Нет, нас просто ловко провели. Я это подозревал, а теперь окончательно убедился в этом, — ответил мой спутник.
Мы пересекли улицу и остановились перед маленьким домиком. На дверях его висела дощечка, гласившая, что дом принадлежит мисс Тиффинз. Я совершенно не мог понять, зачем инспектор привел меня сюда. Когда о нас доложили и, вернувшись, служанка пригласила нас войти, я увидел даму неопределенного возраста, сильно завитую, с жеманными манерами.
— Прежде всего, мадам, я должен сообщить вам, что являюсь агентом полиции, — обратился к ней инспектор. — Здесь было совершено серьезное преступление, и я имею основания предполагать, что вы можете дать нам некоторые сведения относительно лиц, его совершивших.
— Вы меня пугаете, сэр. Я веду очень замкнутый образ жизни и почти никого не знаю, а людей, способных совершить преступление, уж тем более!
— Охотно верю вам. Но попрошу вас всего лишь припомнить события, происходившие вчера, и ответить мне на несколько вопросов. Во-первых, не помните ли вы, чтобы к противоположному дому подъезжал парный экипаж вчера около полудня?
— Нет, не припоминаю, — ответила дама после минутного размышления.
— Не помните ли вы также, чтобы из указанного дома выходили одновременно несколько человек? — продолжал инспектор.
— Не помню, но, вероятно, я их и не заметила.
— Теперь не можете ли вы сказать, какие вообще повозки останавливались около дома в продолжение вчерашнего дня?
— Могу вам точно их перечислить: повозка булочника — около трех часов, молочник — около пяти и, наконец, мебельная фура — около половины седьмого.
— Вот это именно то, что мне нужно. А не помните ли вы, какой фирме принадлежала фура?
— Как же, помню очень хорошо. На повозке было написано: «Годдард и Джеймс. Улица Георга». Я еще удивилась тому, что жильцы этого дома собрались переезжать.
Инспектор поднялся. Я последовал его примеру.
— Очень вам благодарен, мисс Тиффинз, — с чувством сказал он, — вы оказали нам существенную услугу.
— О, я рада, что смогла быть вам полезной. Но, надеюсь, мне не придется выступать свидетельницей в суде?
— О нет, на этот счет вы можете быть совершенно спокойны. До свидания.
Когда мы вышли, инспектор сказал:
— Теперь мы отправимся в контору Годдарда и Джеймса и наведем справки там. А вы, — обратился он к констеблю, — наблюдайте за домом номер восемьдесят три и, если его хозяин выйдет, проследите за ним. О результатах своих наблюдений доложите мне.
— Слушаюсь, сэр, — ответил констебль.
Наняв первого попавшегося извозчика, мы велели ему ехать на улицу Георга. Было уже около полудня, и мы чувствовали себя утомленными до предела. Но я пребывал в таком возбужденном состоянии, что не мог пожертвовать несколько часов на отдых. Филлис находилась в руках Николя уже в продолжение четырнадцати часов, и за все это время мы не получили никакой определенной информации, которая могла бы нам помочь в ее розысках.
Добравшись до конторы Годдарда и Джеймса, мы приказали служащему немедленно доложить о нашем визите хозяевам фирмы. Через несколько минут нас пригласили пройти в кабинет хозяина.
— Три дня назад, — начал инспектор, — вы перевозили для одного джентльмена его коллекции оружия с южно-океанских островов?
— Да, действительно, я помню такого клиента, — ответил глава фирмы. — Но что из этого следует?
— Только то, что я был бы очень вам признателен, если бы вы дали мне максимально подробное описание наружности этого человека или показали его обращение, если таковое у вас имеется.
— Он заходил ко мне лично, — последовал ответ.
— Тем лучше. Будьте любезны описать нам его.
— Хорошо. Во-первых, он был высок и довольно красив; насколько я помню, это был шатен с длинными усами. Кроме того, мне бросилось в глаза, что он был безукоризненно одет.
— Ну, это мало о чем нам говорит. Он был один?
— Нет, с ним был другой джентльмен. Лицо последнего поразило меня настолько, что, кажется, оно до сих пор стоит у меня перед глазами.
— Как же он выглядел? — продолжал свой допрос инспектор.
— Постараюсь дать вам точное описание… Это был высокий брюнет, очень стройный и одетый так же изысканно, как и его спутник. Самое примечательное в его лице — это глаза. Я в жизни своей не видел таких черных пронизывающих глаз.
— Это Николя! — воскликнул я, ударив кулаком по столу.
— Кажется, мы наконец напали на след, — заметил мой спутник и снова обратился к хозяину: — А они не сообщили вам о причине перевозки вещей?