Целых десять минут Белл добирался по палубе к двери, ведущей в рубку. Босс изумленно уставился на него.
— Ну, давай расскажи, откуда ты явился?
— Я прыгнул на палубу, когда ты выходил из дока в заливе Вудз. Меня зовут Белл. Я агент Ван Дорна.
— Тебе повезло, что ты не пошел на дно вместе с остальными.
— Да, — тихо сказал он. — Мне повезло.
— Кто эти люди?
— Двое были ни в чем не повинными членами поездной бригады, которых взяли в заложники. Остальные трое находились в розыске за убийство и грабеж. Я собирался арестовать их, как только мы придем в порт.
— Несчастные черти! Утонуть в озере — не лучший способ свести счеты с жизнью.
Белл глубоко страдал от чувства вины. Его лицо ничего не выражало, когда он обратил свой взгляд на воды озера. Волны больше не представляли смертельной угрозы и постепенно превращались в легкую зыбь. Ураганный сухой ветер чинук ушел на восток, его ужасные порывы сменил холодный бриз.
— Нет, — пробормотал Белл. — Это совсем плохой способ уйти из жизни.
На поверхность из бездны
16 апреля 1950 года
Озеро Флетхед, штат Монтана
После того как подняли угольный тендер и поставили его на баржу за огромным локомотивом «Пасифик», водолазы подвели стальные подъемные тросы под днище товарного вагона и закрепили их в люльке, чтобы его можно было поднять наверх. Несмотря на грязь и ил, название «Саузерн Пасифик» еще можно было прочитать на боках тендера.
Поздно днем начальник спасательной операции Боб Кауфман нетерпеливо ходил по палубе, когда со дна поднимали водолазов. Он посмотрел на облака, которые потемнели, но не были угрожающими, закурил сигару, ожидая, когда с головы начальника группы водолазов снимут медный шлем.
Как только его сняли, Кауфман спросил:
— Как дела?
Водолаз, лысеющий человек, которому недавно перевалило за сорок, кивнул.
— Тросы закрепили. Можешь передать крановщику, что пора приступать к подъему.
Кауфман махнул рукой оператору огромного крана, поднимающемуся к небесам с палубы спасательной баржи.
— Все тросы надежно закреплены! — крикнул он. — Поднимай!
Затем Кауфман повернулся и заговорил с пожилым высоким седым человеком, который стоял рядом с ним на палубе.
— Мы готовы поднять товарный вагон, мистер Белл.
Исаак Белл кивнул. Его лицо было спокойно, но на нем было написано ожидание.
— Отлично, мистер Кауфман. Посмотрим, в каком он виде после всех этих лет, проведенных на дне озера.
Крановщик включил подъемные рычаги, прочнее закрепляя тросы, и приступил к подъему товарного вагона. Эта операция не была такой же сложной, как операция по подъему локомотива весом в сто тридцать четыре тонны. Все прошло гладко.
Белл наблюдал с почти нездоровым любопытством, как товарный вагон появился над поверхностью воды, затем его высоко подняли в воздух, а потом он стал медленно зависать над баржей. Крановщик осторожно опускал вагон так, чтобы он встал на платформу сразу за локомотивом и тендером.
Глядя на поезд, Белл обнаружил, что ему трудно вспомнить, как он выглядел много лет назад. Он подошел к вагону и стер озерный нарост с серийного номера, который был едва виден под стекающим илом. Теперь номер 16455 стал четким и ясным.
Белл посмотрел на грузовую дверь. Она так и осталась открытой, как тогда, давным-давно, когда Белл выпал из нее. Внутри темно, потому что солнце заволокли облака. Он вспомнил тот судьбоносный день, когда поезд поехал по парому и ушел на дно озера. Белл боялся того, что его ждет внутри.
Подошел Кауфман с приставной лестницей, которую использовали, чтобы войти в кабину локомотива.
— После вас, мистер Белл.
Белл молча кивнул и стал медленно подниматься по приставной лестнице, пока не оказался на пороге крытого товарного вагона. Он пристально всматривался в темноту и прислушивался к тому, как с вагона стекает вода. Усилием воли подавил он возникшую дрожь. От сырости и запаха грязи и ила, казалось, веяло смертью, плесенью и злом; все это было бесконечно отвратительно.
Некогда изысканная мебель и декор роскошного вагона теперь казались чем-то кошмарным. Пол с плюшевыми коврами покрыт донными отложениями, украшенными длинными гибкими водорослями. Бар с искусной резьбой, кожаные кресла и диван, лампы Тиффани вверху, даже живописные полотна на стенах выглядели чудовищно под слоем илистой грязи и наростов. На полу билась небольшая рыбешка, которая не успела уйти, когда вагон поднимали из воды.