— То же самое, — он уже раздевался, бросил потрепанный и грязный камзол кучей возле узкого входа в ракушку. — Одежда спрятана в корзине рядом с кроватью. Мы переоденемся в чистое.
Мой рот раскрылся, когда он бросил сапоги в кучу к камзолу.
— Ты ощущала бы себя лучше насчет купания со мной, если бы мы были женаты должным образом? — спросил он, мои щеки снова пылали. — Нужно лишь последнее обещание, Кошмарик, — он склонился ближе, мое сердце колотилось. — Заверши брак со мной, Эластра Ливото Хантер.
Он выглядел голодно.
Я сглотнула.
— Вы женился на мне, чтобы убить меня. Как сэр Экельмейер. Ты женился на мне не за мой облик, ты признавал, что тебе плевать на внешность.
Он поднял палец.
— И я четко заявлял, что красота не несет ценности. Моей красоты хватит на нас обоих.
Он подмигнул, но это не помогло.
Я закатила глаза, но застыла, когда он сорвал белую рубашку, открывая красные шрамы на торсе. Мое сердце дрогнуло. Я не могла смотреть на них, не вспоминая о цене, которую он заплатил за меня. Мой взгляд поднялся к его недостающему уху. Еще повод медлить перед отказом ему.
— Ты женился на мне не за мою магию или статус — их у меня нет, — тихо сказала я.
— И было бы глупо жениться по таким причинам.
Я взяла себя в руки.
— Ты женился на мне не из-за того, что наша дружба выросла до того, что ты не мог представить жизни без меня.
Он прижал палец к моим губам, склонился ближе и прошептал:
— Теперь ты врешь, ценный Кошмарик, потому что я клялся тебе в вечной дружбе, и с тех пор я не переставал думать о том, что моя жизнь оборвется, когда закончится твоя.
Я сглотнула. Он шагнул ближе, прошептал мне на ухо:
— Прошу, Кошмарик, покончи с моей агонией, сделай брак правдой. Поклянись, дай мне верность, дай себя, как я дал тебе себя, свое сердце и свое будущее.
Я дрожала от его слов, и он принял это как поощрение. Он сжал ладонями мою талию.
— Я не отдавал еще сердце никому, Кошмарик. Я еще не отдавал никому свою бесконечно ценную душу. Даже это тело. А теперь я предлагаю их тебе. Ты все равно откажешь мне? Откажешься от меня?
Я огляделась на красивую ракушку, куда он меня привел. Романтично. Мило. Соблазнительно.
И это он делал со мной сейчас, да? Все нервы в моем теле хотели коснуться его. Провести пальцами по шрамам, прошептать сладкие слова, которые вызвали бы у него улыбки. Мой разум был предателем.
Я отошла от него.
— Ты хочешь, чтобы я отдалась тебе в этой белой романтичной ракушке, как дурочка, которую можно сбить с ног. Это уловка. Ты не поймаешь меня, Финмарк, — прошептала я. — Ты меня не соблазнишь.
Его недовольное рычание было последним, что я услышала, он стал снимать штаны, и я быстро отвернулась к стене. Плеск воды в пруду был слишком громким. Никому не нужно было так тщательно мыться. Это длилось дольше, чем нужно, а потом он с рычанием покинул пруд, вода лилась с него струйками, мокрые следы тянулись от меня, и мое сердце кричало, что нужно было просто сдаться.
Но я была Охотником. Я никому не сдавалась.
Глава двадцать вторая
Со временем громкий шум воды сменился тишиной. Я ждала. Тишина сменилась тихим сонным дыханием.
Я рискнула оглянуться. Скуврель растянулся на перине, вытянув руки и ноги, словно он занял территорию для себя и никому ее не отдаст.
Крохотный уголок кровати отличался — небольшая горка одежды лежала в том углу. Одежда явно была для меня. Мои щеки вспыхнули. Даже в ссоре он достал это для меня. Я должна была стыдиться себя.
Или должна была гордиться, что не дала ему одурачить меня ложью. Он пытался использовать меня. Он был запутанным и злым, неправильным, как его мир, и только когда я забывала это, все становилось хаосом в голове.
Не помогало то, что он выглядел невинно, когда спал, такой спокойный. Морщинки на лице пропали. Он был в черных кожаных штанах и белой рубашке — которую снова не застегнул. Ни носков. Ни камзола. Я видела все его шрамы. Они сияли от света, словно пытались напомнить мне, что они были для меня.
Я вздохнула.
Я не могла уйти. Мне стоило помыться.