Июнь - не лучшая пора для демонстрации всей пышной красы орхидей, тем более для коллекции Вулфа, которая насчитывала более двухсот видов. В первом зале - тропическом - ярких красок было раз, два и обчелся; во втором - с умеренным климатом - цвета были более разнообразными, но и они не шли ни в какое сравнение с тем буйным великолепием, которым ослепляют цветущие орхидеи в марте. Наконец, в третьем зале, с прохладным климатом, цветов было побольше, но богатством красок они не отличались. Вулфа я застал в питомнике; бок о бок с Теодором Хорстманом он разглядывал узлы на ложной луковице. При моем приближении он повернул голову и рыкнул: "Ну чего?" Прерывать священнодействие в оранжерее допускается лишь в случае крайней необходимости.
- Ничего срочного у меня нет, - заявил я. - Хочу только предупредить, что изымаю один цветок Циприпедиум лауренсеанум хиеанум. Воткну его в петлицу перед свиданием с дамой. Она позвонила насчет пуговиц, и мы условились встретиться в половине первого. Орхидея нужна, чтобы меня узнали.
- Когда ты уходишь?
- Незадолго до полудня, - ответил я. - А по дороге загляну в банк за наличными.
- Хорошо. - Вулф возобновил осмотр. Он был слишком занят, чтобы вдаваться в подробности. Я сорвал цветок и спустился в кабинет. В одиннадцать, едва успев взгромоздиться в кресло, Вулф потребовал от меня дословный отчет. Выслушав, задал лишь один вопрос:
- Ну и как она тебе показалась?
Я сказал, что с таким же успехом можно погадать и на кофейной гуще шансов на то, что незнакомка и впрямь владеет нужными нам сведениями о пуговицах, не более чем один из десяти. Потом, когда я добавил, что, пожалуй, загляну по дороге к Хиршу и заберу у него комбинезон, Вулф одобрительно хмыкнул.
Вот почему, заняв чуть раньше назначенного срока свой пост у газетного киоска в вестибюле Чейнин-Билдинга и выяснив, что контора компании "Квинн и Коллинз" расположена на девятом этаже, я держал в руке бумажный пакет. В подобных местах ожидать одно удовольствие. Стоишь себе и наблюдаешь за проплывающими мимо лицами, мужскими и женскими, старыми и молодыми, худощавыми и одутловатыми. Примерно половина из них выглядела так, что я порекомендовал бы их владельцам обратиться к врачу, либо к адвокату или к сыщику. Это относилось и к женщине, которая остановилась передо мной и придирчиво оглядела меня с головы до пят.
- Мисс Иппс? - спросил я.
Она кивнула.
- Меня зовут Арчи Гудвин. Спустимся в ресторан? Я заказал столик.
Она помотала головой.
- Я всегда обедаю в одиночестве.
Не хотелось бы её обежать, но справедливости ради должен сказать, что её, похоже, приглашали отобедать крайне редко, а то и вовсе никогда. Приплюснутый нос и тройной подбородок вообще никого не красят, и уж тем более - женщину. Что касается возраста, то я бы дал ей любое число лет - от тридцати до пятидесяти.
- Поговорить мы можем и здесь, - процедила она.
- Что ж, давайте попробуем, - уступил я. - Итак, что вам известно о пуговицах из белого конского волоса?
- Мне известно, что я такие видела. Но сначала - могу ли я быть твердо уверена, что получу причитающееся мне вознаграждение?
- Можете, - сказал я и, прикоснувшись к локтю мисс Иппс, увлек её в сторону от людского потока. Затем вручил свою визитную карточку. - Но, конечно, сначала я должен проверить достоверность ваших слов. Ну и еще, разумеется, от этой информации должен быть толк. А то, допустим, вы могли бы сказать, что знали когда-то некоего мастера в Сингапуре или Шанхае, который мастерил такие пуговицы, однако он уже скончался.
- Я в жизни не была в Сингапуре. И мои сведения совсем иного рода.
- Очень хорошо. Так что вы можете мне сказать?
- Пуговицы эти я видела здесь. В этом самом здании.
- Когда?
- Прошлым летом. - После некоторого замешательства она продолжила: - У нас в офисе около месяца работала одна девушка, которая подменяла сотрудницу, ушедшую в отпуск, и я заметила эти необычные пуговицы на её блузке. Я сказала, что никогда ничего подобного не видела, а она ответила, что это немудрено. Тогда я спросила, где можно купить такие, но в ответ услышала, что нигде. Она сказала, что пуговицы эти делает из конского волоса её тетка, причем на изготовление одной пуговицы уходит почти целый день. Поэтому она их не продает, а делает просто так, для собственного удовольствия.
- Пуговицы были белые?
- Да.
- А сколько их было на блузке?
- Точно не помню. Пять, кажется.
Еще в лаборатории Хирша я решил, что комбинезон этой даме лучше не показывать, и срезал одну из трех оставшихся пуговиц. И вот я выудил её из кармана и предъявил мисс Иппс.
- Такие, как эта?
Она всмотрелась в пуговицу, потом кивнула.
- Да, в точности. Но только с тех пор прошел почти целый год. Правда, и размер такой же.
Я возвратил пуговицу в карман.
- Что ж, похоже, вы и в самом деле способны помочь нам. А как звали эту девушку?
Она снова замялась.
- Наверно, я должна вам сказать.
- Не наверно, а - обязательно.
- Мне бы не хотелось навлекать на неё какие-нибудь неприятности, сказала мисс Иппс. - Ниро Вулф ведь - сыщик, да и вы с ним заодно.
- Я тоже не сторонник лишних неприятностей для кого бы то ни было, убежденно сказал я. - Но того, что вы мне рассказали, уже и так достаточно, чтобы её найти. Вы просто сэкономите мне время. Как её зовут?
- Тензер. Энн Тензер.
- А её тетю?
- Не знаю. Энн мне не сказала, а я не спрашивала.
- А с тех пор вы её ещё видели?
- Нет.
- А как она устроилась на работу в вашу компанию? Через какое-нибудь агентство по найму?
- Да. Через бюро временного трудоустройства на Лексингтон-авеню.
- Сколько ей лет?
- По-моему, тридцати ещё нет.
- Она замужем?
- Нет. Впрочем, точно судить не берусь.
- Как она выглядит?
- Рост и телосложение, как у меня. Волосы светлые - во всяком случае, были светлыми прошлым летом. Она умеет себя подавать, да и, на мой взгляд, женщина она красивая. Думаю, увидев её, вы со мной согласитесь.
- Поживем - увидим. Но вы не волнуйтесь - я не скажу ей о нашей беседе. - Я извлек из кармана бумажник. - Мистер Вулф наказал мне не платить вам, пока я не проверю сведения, которые от вас получу. Однако мистер Вулф, в отличие от меня, вас не видел и впечатления составить не мог. - Я протянул ей две двадцатидолларовых купюры и одну десятку. - Даю вам половину обусловленной суммы, но при условии, что вы сохраните нашу встречу в тайне. Вы представляетесь мне женщиной, которая умеет держать язык на привязи.
- Это так и есть.
- Итак, никому ни слова! Договорились?
- Да. - Мисс Иппс упрятала деньги в сумочку. - А когда я получу остальное?
- Скоро. Возможно, мы встретимся снова, но если я сочту это не обязательным, то отправлю деньги по почте. Только дайте мне свой домашний адрес и номер телефона.
Она назвала свой адрес на Западной Сто шестьдесят девятой улице, хотела что-то добавить, но в последний миг передумала и, распрощавшись со мной, направилась к выходу. Я проводил её взглядом. Походке мисс Иппс явно недоставало упругости. Вообще я мог бы посвятить целую главу в книге, которую никогда не напишу, анализу влияния внешности той или иной женщины на её походку.
Поскольку в ресторане меня ожидал зарезервированный столик на двоих, я спустился туда и заказал тарелку густой похлебки из мидий с сухарями - в меню Фрица таковая не числится, а ничего другого мне после позднего завтрака не хотелось. Затем я заглянул в телефонную будку и отыскал в справочнике точный адрес бюро временного трудоустройства на Лексингтон-авеню. Оно располагалось в доме номер четыреста девяносто три. Впрочем, прежде чем туда идти, следовало продумать тактику, поскольку: 1) подобные агентства крайне неохотно делятся сведениями о своих клиентах, и 2) если Энн Тензер была матерью малыша, то действовать мне предстояло с величайшей осторожностью. Вулфу мне звонить не улыбалось. У нас с ним была давно выработана договоренность, что, находясь на задании, я должен "действовать, руководствуясь собственным опытом и интеллектом", как он выразился*. (*Рекс Стаут "В лучших семействах"). Причем интеллект имелся в виду мой, а не его.