Нет, хоть застрелите меня, хоть закопайте, я так и не поняла, чему восторгаться.
Даже этот глупый спор о том, ЧТО же такое НЕВЕРОЯТНОЕ их держит вместе уже много лет подряд. Дружба? Дело? Удачливые набеги? Выгода гениальных талантов друг друга?
Бред полный.
— И "ТХПМ" — это, по любому, какое-то кодовое слово. Пароль. Что-то такое же гениальное, как и они.
— Неужели? — не унимался "главный", подкалывал уже разгорячившегося своими рассказами, воспоминаниями из вычитанного в газетах, услышанного на улице, придуманного фанатами, "малого".
— Да. Я раз читал, что это типа "Тихий Хохот Пурпурного Месяца". Или "Трупы. Ходки. Пули. Мор". Или…
— Или, — неожиданно перебил "третий", — "Тупые ханжи…"
Не знаю, слышала я ли когда-нибудь более глупый разговор, чем этот…
Да какая разница, почему они так себя назвали? Почему их так прозвала пресса… или копы.
Какая разница? Нашли, про что помнить. Про что спорить. Про что говорить.
Чего эти ваши "ТХПМ" добились? Какими их достижениями можно гордиться?
Чужая боль? Чужие разрушенные судьбы?
Сироты, вдовы, бездомные, пьяницы, воры…
Вот прелестный список их трофеев?
Зачем вообще о таких помнить? Говорить?
Но больше всего раздражает, бесит, что это не единственные "поклонники", "фанаты" умелости и коварности этих "ТХПМ", этих, как они выражаются, "гениев"…
Обидно, что многие так думают, умиляются их проворности и умелости обходить закон…
Воры, мошенники, убийцы… в почете.
Чушь!
Абсурд!
Бред…
— Нет, ну, Малой, вообще, — красава. Взломать базу ФБР и так технично потом слинять.
— Ему помогали. Не забывай, что едва за зад не поймали. Накрыли его шарашкину конторку, замели все его базы и сервера, отобрали все программы и сделанные им электронные примочки. И если бы не Псих со своей бешеной тачкой, если бы не Таурс со своими талантами бойца без правил, хрен бы он успел слинять от копов, этот твой "Малой".
— Какая разница. Ну а то, как он, слив со всех счетов банка "Вельяри" по одной копейке, собрал у себя на счету очень внушительную сумму. Вообще отец!
— Ха! Отец. Нашел мне папку! Хамелеон — отец. Вот он — красавчик, опустошил столько казино. Мне бы его талант. В уме просчитывает все наперед. Игра в карты с ним, что вранье под прицелом детектора лжи: ничего не скроешь… А как он обдурил всех охранников, когда последний раз выносил свой выигрыш? Как он обвел всех вокруг пальца? Это он — настоящий актер, а не те неуки, что в телевизоре пляшут.
— И смысл? Теперь копы Хамелеона знают в лицо, и пусть в остальных ограблениях еще нужно долго им доказывать в суде вину Хама, прежде чем посадить, с Вегасом же все покончено: запрет на въезд. Спалился, как тупой карманник.
— Еще поймать нужно. А потом, что больше нет казино, кроме Вегаса? Короче, мне бы его математические способности, я бы кутил на всю. Стал бы миллионером и уехал на Кубу или Гавайи, зажил бы, как царь, больше никуда и никогда не высовываясь.
Хамелеоны, таурсы, малые, психи, КАК ВЫ МНЕ УЖЕ НАДОЕЛИ!!!
Посадка давно уже сменилась лесом.
Холод, высокие снежные сугробы, серое небо, жалящий ветер… Деревья, хоть и притрушенные ласковыми белыми снежинками, все равно не могли скрыть свой угрюмый, грубый, злобный лик. Они прижимались друг к дружке, прижимались, пытаясь согреться, но зима неумолимая… Жестокая барышня… И вечный ее спутник, мороз, умело справляются со своими каверзами и интригами…
— Вот, думаю, здесь нормально. — Неожиданно изрек "главный", перебивая рассуждения "малого", и тут же остановился. — Ну, что, Серая, сейчас твой выход.
Тяжело сглотнула.
— Марк, а может, сначала мы с ней того… — ехидно улыбнулся "малой" и коварно заморгал бровями.
Ублюдки расхохотались.
Я поежилась.
Отвращение. Страх. Тошнота…
Тяжело сглотнула.
Попробуй только, сразу оторву…
Убью…
Или умру…. но не дамся…
— А ты не боишься, что это твое "того" отмерзнет? — издевательски прошептал "главный" и по-братски похлопал малого ублюдка по спине.
Едкий смешок.
— Или, что еще хуже, — неожиданно отозвался "третий". — Она может тебя заразить чем-нибудь. По ней видно, что ее не один тягал.
Чмо. Я сжалась от злости и отвращения.
Я еще ни с одним не была…
Эй, дура, дура! Заткнись! Это твой шанс увильнуть от самого страшного…
— Ага, какой-нибудь сифяк подсунет, — радостно подхватил "главный".
— Фу, — нервно сплюнул в мою сторону "малой" и скривился от отвращения. — Шлюха.
Мразь!
Я молчала.
Лишь мысленно могла грубить и отстаивать свои права.
Снаружи — терпение, выжидание, покорность…
— Ладно, мы полезли в кювет, а ты, Серая, лови тачку. Не знаю и не хочу знать, коим образом будешь приманивать, но наша цель — одинокая дорогая тачка, одинокий худой, хиленький водитель. Учти: подведешь — мы знаем, где тебя найти. И если тогда тебя пожалели, то теперь тебе уж точно не жить. Прирежу, и рука не дрогнет.
Третий заботливо продолжил объяснения, перебивая угрозы "главного":
— Ты тормозишь, выманиваешь водилу наружу. Мы подбегаем сзади. Бер вырубает его, а я с Малым — за уловом в машину. Ты — стоишь на шухере. Если что — кричи. Дальше все ныряем в снег, в кювет — и через лес на соседнее шоссе. Поняла?
— Да, — едва слышно прошептала я.
— Справишься?
Я неуверенно кивнула головой. Болезненный ком в горле.
Но уж лучше так, чем…
Они явно прогадали со мной.
Одинокие автомобили раз в пять минут выныривали из-за далекого поворота, из-за далекого серого, заснеженного холма, стремительно проносились мимо меня, едва удерживаясь ровно на ледяной корке, бесстыже покрывшей весь асфальт. Проносились, даже не думая тормозить.
Я, дрожа от холода, дрожа от страха, дрожа от отчаяния, ходила взад-вперед неподалеку… от засады, голосовала одиноким водителям…
Но толи они чувствовали угрозу, толи всем было на все, на всех плевать…
Толи у меня был настолько ужасен вид… но…
Ни один не притормозил.
И даже не на милю не сбросил скорость ради интереса…
Ни один…
Очередной мой разворот в блуждании туда-сюда. Замерла… Застыла на месте… Уставилась вдаль, проглатывая очередные рассуждения. Как долго я еще буду так ходить? Как долго буду "голосовать", как долго хватит у "волчих" на все это терпения?
Или насколько меня еще хватит? Едва дышала от переохлаждения. От дикого мороза, который, казалось, уже щипал меня за кости…
Боже, Боже, спаси меня, пусть они передумают все это вытворять…
Или забери меня скорее к себе… Забери навсегда…
Но ничего не происходило. Время бежало. Казалось, Господь был глух. Либо просто, ему сейчас не до меня…