Бесенок от удивления вздернул бровью. Коротко рассмеялся. Секунды молчания. Секунды раздумий. Я выжидающе всматривалась ему в глаза, не желая сдаваться. Прости, но ответ мне слишком нужен, чтобы одуматься, чтобы просить свои слова обратно... Чтобы отступить.
Тяжелый вздох.
- Для начала... потому что так просил Кайл. По его лицу было видно, что признание далось с трудом. - И зачем это ему? - не унималась я. И снова невнятная ухмылка. Нервный смешок: - Не знаю. Нам он еще не открылся. Хотя... - ирония исказила его губы. - Тут и думать особо нечего. Ответ и так очевиден. Разве нет? - Нет. - Понравилась, видать, - едва заметно пожал плечами. - Он хотел меня заживо закопать, а затем вдруг... понравилась? - А ты еще не поняла? - от удивления вскинул бровями. Ступил шаг ближе: - Тот спектакль был для Поверенных. Если бы мы там с тобой сюсюкали, то лежать бы тебе в сырой земле, в той яме, где и мы были.
Сглотнула скопившуюся от волнения слюну. Отступила немного назад. - Хорошо сыграли... Или убедительно сыграл Кайл. Да так, что разум до сих пор не верит в его добродушие. Не верю, вопреки своим ощущениям, чувствам, зародившимся в сердце.
- Не один год тренируемся изображать то, что необходимо увидеть остальным. Так что... прости за такую жестокую реалистичность.
Не шевелилась. Глаза в глаза. И снова кривая усмешка на его бледном лице. - Майя, перестань бояться меня. Я хоть и не сахар, но все равно не причиню тебе вреда. Ни я, ни кто другой из наших. Давай, раздевайся и иди в ванную. А я пока схожу проведаю Грэма. Если что, кричи. Мы услышим, - многозначительно замигал бровью Бесенок и, подбадривая, улыбнулся.
Милый, заботливый Шон. Красивые черты лица, но что-то отталкивало меня от него. То ли коварные огоньки в хитрых маленьких глазках, то ли от природы злобно нахмуренные брови. Но от чертенка «из коробки» в нем присутствовало все. Такой же мелкий, проворный, быстрый, коварный, непредсказуемый интриган с постоянной ядовитой ухмылкой на лице. С подобными ему, обычно, сложно завести дружбу. Настоящую дружбу. Сложно быть достойным, чтобы тебя не предали. Но надеюсь, все же, это возможно.
Подался к выходу: - Да расслабься уже наконец-то. Все ужасное позади. Милая улыбка на прощание - и скрылся за дверью.
Минута глупого выжидания. Я стояла посреди, казалось бы, просторной комнаты, тридцать на пятнадцать футов. Но огромная двуспальная кровать, двое кресел, большая барная стойка оставляли всего ничего для свободного пространства, для вольного передвижения.
Нехотя расстегнула куртку. Мою серую, грязную, вонючую... куртку. Бросила на пол. Не хватало еще замазать белые простыни. Сняла дырявые ботинки. Стащила теплый черный свитер Арчи. Стянула старые, грязные, подранные черные джинсы.
А вы ждали чего-то другого? Сказав, что одежда моя была в прелестном состоянии, чистая, опрятная, с ароматом цветов. Сказав именно так, мне бы пришлось соврать. Но моя правда иная. Пусть и гадкая. И прощения за нее просить... не стану.
Прошло всего лишь полтора месяца... А я выгляжу, как настоящая нищенка. Грязная, лохматая, дурно пахнущая, уродина. С черными мешками под опухшими, красными глазами. Расцарапанные, подранные, синюшные руки. Земля под короткими, сгрызенными ногтями. Как дважды за день было сказано, я выгляжу как последняя... мразь. Затасканная мразь. Слезы предательски подступили к глазам. Щеки пекли от волнения, от сумасшествия. Горели уши.
Несколько торопливых шагов - и забралась в ванную.
Горячая вода... Она властно прильнула к моему телу, страстно хватая в свои жгучие объятия и вновь сбивая с колеи рассудок. Сколько уже времени прошло, как я тебя последний раз... ощущала? (кажется, между нами застыла целая вечность).
В считанные минуты вся комната заполнилась дурманящим паром. Тяжело дышать. Голову разорвал тяжелый осадок дурного дня, истерических, нервных срывов. Тело, едва оттаяло от волнений, заныло от тупой, назойливой, предательской боли.
Жадно вжалась в ванную, чтобы поскорее скрыться под заботливым бархатом нежного тепла. Минуты за минутами. Минуты за минутами. Я отпустила сознание, наплевав на все предрассудки, страхи и боязни.
Умиротворение, расслабленность, спокойствие вливались мне в душу, смывая грязь былых переживаний. Хотелось остаться здесь навсегда. Раствориться, как хрупкий лед, как кусок твердого сахара... Хотелось, навек исчезнуть. И никогда не отпускать этот покой. Эйфорию. Это счастье...