— Кто этот негодяй?
— А вот этого я тебе не скажу. — Вероника одернула рукава свитера. — Хоть на куски режь... Для меня он — никто. Я с ним порвала. Навсегда.
Шевчук бессильно опустился в кресло.
— Что ты думаешь делать? Рожать?
— Па, не дури. Я что — чокнутая? Мама обещала все устроить. Правда, я поздновато спохватилась, мне эта фигня и в голову не приходила, но за деньги можно все сделать. Не бойся, никто ничего не узнает.
— Разве я об этом? — с горечью произнес Шевчук. — Узнают — не узнают... Аборт — это не так просто, как тебе кажется. А вдруг у тебя потом, когда ты вырастешь и выйдешь замуж, больше не будет детей? Об этом ты подумала?
— А на кой они нужны, па? Это вы со мной и Алешкой возитесь, как курица с яйцом, а я ... Мою жизнь за меня не проживет никто, ни ты, ни мама, я хочу жить для себя. Много ты видел балерин с детишками? У Галины Улановой они были? Или у Майи Плисецкой? У них вся жизнь — сцена, работа, и у меня будет так. У танцовщиц век короткий: тридцать пять, тридцать семь, и все — аут. Мне еще до этого, конечно, далеко, но все равно... Так что внуков вы с мамой от меня не дождетесь, даже если все пройдет благополучно. И больше со мной такого не случится, обещаю.
— Глупая ты, — вздохнул Шевчук, — и слова твои глупые. Поговорила бы ты сейчас, если бы мы с мамой так думали. Без детей жизнь пуста, как ржище осенью. Ты еще сама не понимаешь, как ты доверчива и беззащитна; любая скотина обидеть может...
Вероника подошла, осторожно провела пальцами по его бородке.
— Плохо ты меня знаешь, папка.
Тогда за большие деньги ей сделали аборт. А уже через три дня Вероника надела дубленку, меховой берет и длинные, выше колен, сапоги, взяла сумку с книгами и тетрадками, с балетными туфельками и спортивным трико, и пошла в свое училище. Милая, длинноногая, с колдовскими васильковыми глазами, ярко накрашенными губами и золотистой челочкой. Такая же, как все ее подружки.
Начался последний учебный год. Уроки, репетиции — Вероника приходила домой к полуночи. Сначала Рита не придавала этому значения: класс выпускной, работы много. Но однажды, уже в октябре ей позвонила Гаевская, репетитор и классный руководитель, и сказала, что Вероника бросила училище.
Рита пришла в ужас. Дочь жила балетом, мечтала о сцене, связывала с нею все свои планы и надежды. Что случилось?
На все расспросы Вероника угрюмо отмалчивалась Струхнула лишь когда Рита пригрозила, что расскажет отцу. Оказывается, она поступила в шоу-балет. Группу организовал ночной клуб ресторана «Вулкан», в ней десять девочек, шестеро из их училища. Конкурс был огромный, отобрали самых лучших. С каждой заключили контракт — зарплата, охрана, транспорт. Как с настоящими артистами.
— Ника, милая, все это хорошо, — выдавила из себя Рита. —Но как же сцена? Неужели нельзя обождать всего один год? Окончить училище, получить диплом, а уже потом решать...
— А зачем он мне — на стенку повесить? А сцена... Видишь ли, мне один человек сказал... Очень важный человек, без него в театре... Он мне прямо сказал: или к нему в постель, или всю жизнь в кордебалете ногами дрыгать. А в постель я не хочу. Старый он, противный... Но его слово — закон. Я уже думала после училища уехать. В Москву, в Питер, в Новосибирск, наконец. Но там таких, как я, пруд пруди. Мамочка, к сожалению, я не Уланова и не Плисецкая, я это давно поняла. Обычная девочка, может, чуть лучше других. Но в искусстве «чуть» — не считается. Я не хочу всю жизнь ждать, пока вы с папой новое платье мне купите или сапоги. Мне сказали про шоу-балет, во втором и третьем турах я даже не участвовала, сразу зачислили.
Вероника замолчала, в глазах у нее стояли злые слезы.
— Не огорчайся, это хорошая работа. Ничего не изменилось. Сейчас в ресторанах больше людей, чем в театрах, и платят куда больше. Если вам с отцом неприятно, я уйду на квартиру. Две наши девочки из-за этого с предками расплевались и ушли на частную, снимают в складчину. И я к ним присоединюсь.
Рита потерла виски, у нее разболелась голова.
— Не знаю, как отец это перенесет. Страшно мне за него. И за тебя страшно.
— А ты не бойся. Я взрослый человек, мама, и могу за себя постоять Я не хочу ни от кого зависеть, даже от вас с папой. Мне представился хороший шанс, и я его не упущу. А еще мне предлагают стать фотомоделью, так, между делом. Там такие бабки платят — с ума сойдешь.
Вечером, за поздним ужином, осторожно подбирая слова, Рита рассказала Шевчуку о новом повороте в жизни дочери. Он угрюмо выслушал ее, отодвинул тарелку.