— Это же убийство, Лариса Владимировна. А может, мы сделаем иначе? Вы оставите мне квартиру и дадите пару тысяч зеленых на жизнь, а я рожу ребенка и отдам вам. У вас ведь нет детей и никогда не будет, а это сын Андрея Ивановича. Так сказать, последний его подарок. — Женя подумала, какой удар она нанесет Ларисе, когда та поймет, как тяжело болен этот еще не родившийся «подарочек» — за все рассчитается! — но та холодно отклонила ее предложение.
— Мне это не нужно. Или — или. Решай, у меня нет времени. Через минуту твоя купчая полетит в камин.
— Погодите! — испуганно закричала Женя. — Не делайте этого, мы договоримся., Вы меня не обманете? Мне нужны какие-то гарантии.
— Бумаги будут у врача. Перед операцией он их тебе покажет, после — отдаст.
— Хорошо, — покорно вздохнула Женя. — Лариса Владимировна, передайте мне хоть немного денег, у меня даже на хлеб нету.
— Бог подаст! — жестко ответила Лариса и бросила трубку.
У Жени подкосились ноги. Она опустилась на пол и заплакала, размазывая по лицу макияж. Потом вспомнила Сашу, чемпиона республики по боксу среди юношей, который обхаживал ее на даче, и успокоилась. Главное, заполучить квартиру, а остальное... Была бы шея, хомут найдется.
Глава 36
В середине января в «Афродите», в бывшем кабинете Пашкевича собрался совет учредителей, вернее то, что от него осталось: Шевчук, Злотник, Аксючиц и Тихоня. И еще три человека: Лариса, дочь Пашкевича Ольга и адвокат Тарлецкий.В кабинете ничего не изменилось, только заменили кресло бывшего шефа. Его отвезли на новый склад к радости сторожа — уж очень удобно было в нем дремать по ночам.
За все минувшее время Шевчук зашел в этот кабинет во второй раз. Рано утром он проверил его на радиоактивность бытовым дозиметром. Фон был такой же, как на улице. Колосенок не соврал, все получилось как он и предсказывал.
Почтили память Пашкевича минутой молчания. Затем выступил Тарлецкий.
— К глубокому сожалению, Андрей Иванович не оставил завещания, — сказал Вацлав Францевич. — В этом есть и моя вина. Он словно предчувствовал, что дело плохо, и попросил меня приехать с нотариусом в больницу, но я улетал в Москву, а когда вернулся, уже было поздно. Однако Лариса Владимировна и Ольга решили все вопросы, связанные с наследством, полюбовно, как и подобает людям, любившим и почитавшим его. Конечно, все договоренности еще должны пройти через суд, но это, как говорится, вопрос технический. Отныне права на долю Андрея Ивановича в имуществе и активах «Афродиты» принадлежат его дочери. Предлагаю принять ее в члены совета учредителей, тогда мы сможем двигаться дальше.
«Высокое собрание» проголосовало единогласно. Тарлецкий дождался, пока секретарь Людмила внесла решение в протокол.
— После консультаций с членами совета Ольга Ивановна решила рекомендовать генеральным директором «Афродиты» Владимира Васильевича Шевчука как ближайшего друга и соратника Андрея Ивановича, опытного и хорошо знающего издательское дело профессионала. В свою очередь мы с Ларисой Владимировной предлагаем назначить ее заместителем генерального директора по маркетингу. Возражений нет? Принимается.
Через десять минут Шевчук подписал свой первый приказ. Там было еще два пункта: о назначении Григория Семеновича Злотника главным редактором и об увольнении Виктора Дмитриевича Стрижака согласно поданному заявлению.
На этом заседание совета закончилось. Людмила принесла поднос с шампанским. Шевчук пригубил свой бокал и, попрощавшись, уехал в больницу забирать Риту.
О том, что ее выпишут, врачи предупредили Шевчука за неделю, чтобы он мог как следует подготовиться. Они не скрывали, что совершили маленькое чудо — вытянули Риту с того света. Дальше держать ее в больнице не имело смысла: медсестра и массажистка будут приходить домой, ну, а уход — дело родственников.
Заплатив за год вперед, Шевчук уговорил санитарку, ухаживавшую за женой в больнице, оставить работу. Вчера она уже переехала к ним. Нина Савельевна была женщиной опытной, еще крепкой и добросердечной, в больнице за Ритой присматривала, как за родной дочерью; то, что она согласилась уволиться и заниматься только ею, было для Шевчука большой удачей. Он уже давно не дергался, не переживал за жену — привык. Такая судьба...Не думал он и о Пашкевиче — ушел и ушел, тоже судьба. И не важно, что Ритиной распорядился Господь, а судьбой Андрея он сам. Не он затеял эту войну — Андрей, а на войне, как известно, убивают.
Шевчук медленно ехал по заснеженному городу. Затормозил у тумбы с театральными афишами, возле которой совсем недавно встретился с Олегом Колосенком. Почти всю ее занимала огромная, в человеческий рост афиша с фотографией его дочери. Вероника была снята в высоком прыжке, казалось, она парила в воздухе с венком из белых цветов на гордо вздернутой головке. Огромные буквы на афише кричали: «Жизель. Главная премьера сезона! Партию Жизели танцует восходящая звезда мирового балета Вероника Некрашевич!». Премьера с триумфом прошла в канун Нового года. Все газеты были переполнены восторженными рецензиями.