Ключи, найденные в кармане Ван Митера, подходили к квартире номер 14-Д, с четырьмя комнатами, ванной и отдельно расположенным душем, террасой с видом на реку. Квартира находилась на пересечении Восемьдесят первой и Восточной авеню. Комнаты отделывались профессиональными дизайнерами. «Томасвиль», «Вилрой и Боч», «Ямазаки», «Студия дизайна апартаментов», «Уотерфорд», «Америкэн Стандарт», «Эрте», «Коэн» — все эти фирмы были задействованы Чарльзом Фулером Нельсоном в его кампании под лозунгом «не жалей денег» с целью побить все рекорды роскоши.
— Это господин Нельсон, проживающий в квартире 14-Д, — сообщил привратник Сейлесу, когда тот показал ему поддельный золотой значок полицейского и фотографию Ван Митера, сделанную, когда тот лежал на столе в морге (это была не та фотография из личного дела агента, которую полицейские предъявили привратнику, в чем, собственно, и был их большой прокол). — Он что, мертв?
— Мертв? Да нет. Знаешь, иногда кого-нибудь снимаешь, а человек глаза закрывает. Ну вот, эта фотография из таких.
Привратник печально покачал головой:
— Вы мне так отвечаете, потому что думаете, что я дурак, набитый дурак? Их вообще-то много таких, но я к ним не принадлежу.
— Ладно. О’кей. Извини. Как долго жил Нельсон в этой квартире?
— Месяцев шесть-восемь. Где-то с конца прошлого лета.
— Он жил там один?
— Совершенно один.
— Что ты имеешь в виду?
— Это и имею в виду.
— Ты мне так отвечаешь потому, что я белый, глупый белый? — спросил Сейлес, передразнивая негра. — Их много таких, но я к ним не принадлежу.
Привратник улыбнулся:
— Так что вы хотели спросить?
— Вот ты сказал, что он жил одиноко, будто есть что-то странное в том, что человек живет один. — Сам Сейлес проживал вместе с матерью, блюда которой и были причиной излишков жира в отдельных местах его тела.
Привратник пожал плечами:
— Иногда я просто удивлялся этому. Вот и все.
— Любопытно, как Нельсон удовлетворялся, не так ли?
— Можно и так сказать.
— К нему приходили мужчины?
— Молодые ребята приятной наружности с внешностью этих самых, манекенщиков, знаете ли.
— А женщины?
— Ходила одна.
— Можешь описать?
— Сложно это сделать. Она всегда приходила в шляпах со свисающими полями, а из-под них волосы были не видны.
— Высокая?
— Дюймов пятьдесят восемь — пятьдесят девять.
— Вес?
— Вес назвать трудно. Никогда не могу точно определить вес. Вот вы сколько весите? Сто семьдесят?
Про себя Сейлес подумал, что весил он, наверное, сто восемьдесят пять с довеском.
— Особые приметы?
— Необычайная женщина. Классная женщина.
— Нельсон упоминал о роде своих занятий?
— Он был дилером по торговле антиквариатом, так?
— Что можешь добавить к этому? Животные, хобби и так далее?
— Вы обо мне спрашиваете или о нем?
Сейлес рассмеялся:
— Ну, выгуливал ли он собаку, выходил на улицу с теннисными ракетками, клюшками для гольфа? Может, бегал трусцой, ездил на велосипеде?
— Как-то он вышел с пикой, — вспомнил привратник.
Про себя Сейлес отметил, что это может стать зацепкой, но следовало уточнить, что это была за «пика».
— Вы когда-нибудь были в музее искусств Метрополитен?
— Хм. Да. Когда пацаном был, — ответил Сейлес.
— А в зале, где выставлены железки и все прочее, были?
— Какие железки? — переспросил Сейлес.
— Ну, которые рыцари носили в былые времена.
— А-а-а. Доспехи? Ты имеешь в виду, у него было, как это называется, копье?
— Точно. Именно копье. Такая большая, длинная штука с большой потешной ручкой в золоте. Должно быть, спускался с ней по лестнице. В лифт-то она не входила. Полагаю, что с ней он и наверх поднимался. Но я не видел. Наверное, это не в мою смену было.
Сейлес отмерил круг по кабинету Барнса.