— Ну, что ты нам скажешь, «Невозмутимый Д»? Мы хотим гнать крэк из твоей «соды». Качество у нее проверенное — она не может быть плохой, потому что торгует ею сам «Д». Мы намереваемся гнать двадцать килограммов каждую неделю.
— «Невозмутимый Д» желает знать, на кого вы работаете, — произнесла Шираз.
— Вот он я, весь перед тобой, сестричка. Я Кит Болтон, а это значит…
— «Невозмутимого Д» не интересуют имена. Запомни это, если хочешь вступить в игру, братец.
Болтон перестал барабанить по коленкам.
— О’кей, послушайте же, я в самом деле в этом заинтересован. Мы встретились с вашим другом Лайонелом, и, по его мнению…
— Лайонел работает на «Невозмутимого Д».
— … и по его мнению, мы без проблем могли бы получать от вас двадцать килограмм каждую неделю. Если это не так, то…
— «Невозмутимый Д» знает, что у тебя ненасытный рот, но он не уверен, что у тебя достаточно большой нос, чтобы втянуть двадцать килограмм в неделю.
Болтон рассмеялся неестественно громко:
— Сдается мне, что «Невозмутимый Д» меня не слушал. Если бы он слушал, то услышал бы, что…
— «Невозмутимого Д» интересует, сколько ты сможешь заплатить.
Болтон беспомощно вскинул руки.
— Абсурд какой-то. Этот «Невозмутимый Д» сам когда-нибудь говорит? Почему бы ему не сесть вместе с нами и не обсудить наши дела цивилизованно, вместо того, чтобы скрываться в тени, как…
— «Невозмутимого Д» интересует, сколько ты сможешь заплатить.
— Послушайте, продаете ведь вы, а не я. Вы что… Разве не вы назначаете… Я имею в виду…
— «Невозмутимого Д» интересует, сколько ты сможешь заплатить.
Болтон бросил взгляд на спутницу, затем на Шираз.
— Двадцать. Двадцать штук. Двадцать кусков. — Он сделал беспомощный жест рукой, ибо запас жаргонных слов у него иссяк, а от кокаина свело челюсть. Тщательно выговаривая слова, он закончил: — Двадцать тысяч долларов за килограмм.
Шираз улыбнулась:
— «Невозмутимый Д» желает вам спокойной ночи.
— Как же так… Это ведь… Вы же не можете вот так… Мы шли сюда через весь город… Пешком через этот чертов парк. За нами могли следить. В самом деле. А вы…
Его спутница резко вскочила на ноги, отстранила тыльной стороной руки Шираз в сторону и оказалась перед «Невозмутимым Д». Выставив одну ногу вперед, она держала тонкую папиросу в правой руке, уперевшись локтем в ладонь левой, словно она была посетителем на открытии выставки и рассматривала скульптуру.
Именно такое ощущение и возникло у «Невозмутимого Д». Его не так просто было напугать, но этой женщины он испугался, как это уже случилось однажды, в двенадцати тысячах миль от Нью-Йорка, семнадцать лет тому назад.
Это произошло в джунглях, в хижине у реки. Чувство страха, охватившее его тогда, появилось у него и теперь. Тогда это был страх перед пленителями, страх, что они одержат над ним верх, а теперь — перед этой женщиной, но на этот раз он испугался не боли, а того, что она его полностью раскусила.
Где-то на Гудзоне загудела сирена, и все, как сговорившись, одновременно встали. Они переждали, пока звуки вдали не стихли. Женщина слегка фыркнула, нарушив молчание, и отступила от «Невозмутимого Д» к окну, которое она распахнула, чтобы швырнуть окурок в реку.
— Знаменитый «Невозмутимый Д». — Она уперлась руками в подоконник и подставила лицо бризу, принесшему болотистый запах Гудзона. — Ладан, мирро — ты похож на средневекового торговца пряностями, с той разницей, что продаешь ты это все не королям и королевам, а всяким подонкам: наркоманам, панкам, истощенным от работы мальчикам с биржи, режиссерам с Мэдисон-авеню, писателям-неудачникам, хромоногим балеринам — они играют в твою игру. Я же хочу иметь дело с оптовиком. Ты мог бы стать им для меня, но я не могу делать бизнес с человеком, не обладающим широким взглядом на вещи, хотя я и слышала, что с тобой можно иметь дело. Придет день, «Д», и я сама буду заниматься оптом. Когда это произойдет, и мне понадобятся люди для торговли товаром в розницу, я вспомню о тебе, «Д», о том, какой ты шустрый.