Таким образом, мы предположили, что королева вполне сознательно перехватила отраву, чтобы отвести беду от сына, искупив тем самым свою вину. Тогда «Дай, Гамлет, оботру тебе лицо» – это уже почти прощание с сыном.
Все происшедшее потрясло Лаэрта, он же знает, что вино отравлено. Не может он видеть равнодушно и эту последнею родительскую ласку, доставшуюся врагу, и которой он сам лишен по милости принца. Не может перенести он и гибель королевы, в чем частично сам замешан. Буря, поднявшаяся в душе Лаэрта, стремится к своему разрешению. Он вновь ослеплен ненавистью к принцу – виновнику всех его бед. Терять больше нечего: после того, как он ничем не воспрепятствовал гибели Гертруды, честь Лаэрта утрачена безвозвратно. Погибать так погибать! Теперь ничто не сдерживает мстителя; от отчаяния, ярости и безвыходности он легко наносит принцу роковой удар.
Дальше следует такое нагромождение событий, что в их мельтешении очень трудно разобраться и выделить главное.
– Гамлет отбирает у Лаэрта шпагу и наносит ответную рану.
– Королева умирает, сообщив перед смертью Гамлету об отравленном питье.
– Лаэрт признается в своей подлости и обвиняет во всем Клавдия.
– Гамлет закалывает короля, потом заставляет его выпить отравленное вино (или выплескивает его на Клавдия: реплику «Глотай свою жемчужину в растворе!» – можно прочесть как угодно.)
– Лаэрт просит прощения у Гамлета, сам прощает принца и умирает...
Все это происходит на полутора страничках текста. Тем не менее, есть смысл (несмотря на кажущуюся ясность происшедшего) прочесть подробно и медленно каждый из перечисленных фактов, ибо в них мы находим завершение судеб большинства ведущих героев пьесы.
Как случилось, что Гамлету удалось обезоружить и ранить своего противника, если – как мы предполагаем - Лаэрт превосходит принца в мастерстве владения оружием? – Конечно, можно считать, что Гамлет разгневан открывшимся обманом, силы его от ярости возросли, он вихрем набросился на Лаэрта и смял его. Но ведь ярость далеко не лучший помощник фехтовальщику! Наоборот, выигрывает тот, кто хладнокровен, кто владеет собой, противопоставляя силе – искусство. Вероятно, Лаэрт мог бы защититься, продержаться какое-то время, пока их не разняли бы арбитры, выполняя приказ короля:
– Разнять их! Так нельзя.
Лаэрт мог бы спастись, мог бы, если бы захотел... Но теперь, когда он выполнил свою задачу и отомстил убийце своего отца, погубителю сестры, - ему уже незачем жить. Силы оставили его и он, вполне безразлично относясь к своей дальнейшей судьбе, дает Гамлету заколоть себя. (В скобках заметим, что в спектакле мы довели этот мотив до своего логического завершения. Нанеся рану Гамлету, Лаэрт просто отступал в сторону, принц, засучив рукав рассматривал порез на руке. В это время королеве становилось плохо, внимание всех переключалось на нее, а уже в момент своего признания со словами: «Больше не могу... Всему король, король всему виновник!» – Лаэрт сам вонзал в себя отравленный клинок.
Искажение ли это замысла Шекспира? – В чем-то, безусловно, искажение. Возможно, мне не хватило последовательной беспристрастности в исследовании прихотливых извивов судьбы Датского принца, но, право же так не хотелось, чтобы Гамлет марался еще и в крови Лаэрта, особенно теперь, когда он попытался стать на путь добра, раскаяния и прощенья. Мотив же самоубийства в поведении Лаэрта мы, как уже было сказано, нашли у Шекспира, и только выразили его со всей определенностью.)
Смерть Гертруды... Очень важен ее последний поступок, которым она искупает свою вину. Она умирает в тот момент, когда обрела, наконец, сына, когда нашла в жизни нечто куда более важное, чем те призрачные цели, за которые боролась так долго, теряя в этой борьбе все радости человеческого существования, постоянно конфликтуя с собственной природой и совестью.
Ее смерть – тот последний толчок, который побуждает Лаэрта к признанию своей вины и разоблачению Клавдия.