— Здравствуйте, — улыбнулась мне дежурная администраторша. — Вы, наверное, Пастухов?
— Он самый. Вы что, видите мои документы сквозь карманы?
— Нет, просто нам уже трижды звонили по поводу вас.
— Интересно, кто?
— Ну как, из министерства, из «ЛУКОЙЛа». Словом, из Москвы.
«Ага, значит, мои предположения оказались абсолютно верны — я все-таки нефтяник, приехавший поправить здоровье», — подумал я, внутренне усмехнувшись.
— Пожалуйста, вашу справочку, паспорт. Я все сделаю и вам принесу, а вы пока можете отдыхать. — Администраторша протянула мне ключ на массивном брелке. — У вас двести сорок пятый на втором этаже — люкс. Гриша, проводи, пожалуйста, господина.
Безусый паренек, явно еще не окончивший школы, подхватил мой модный чемодан и потащил его по лестнице на второй этаж.
"Терпеть не могу, когда меня называют «господином»! Я не господин, я — Воин, призвание которого служить Добру и бороться со всяким Злом, которое множат террористы, воры, насильники, убийцы и прочая «шваль»...
Парень взял у меня ключ, открыл номер и вкатил чемодан в прихожую.
— Вот, пожалуйста, ваш номер. — Он замер в выжидательной позе, полагая, что «господин» отвалит ему «на чай» крупную купюру, но я намеренно отвернулся, чтобы не видеть выражения его лица, и раздернул шторы.
— Иди гуляй, пацан.
Дверь захлопнулась, я вышел на балкон.
Из-за деревьев моря не было видно, но его присутствие чувствовалось во всем: и в криках чаек, то и дело мелькающих в воздухе, и в наполненном морским запахом ветерке, и в толстозадых дамах в купальниках, которые шли по дорожке с надувным матрасом в руках.
Я знал, почему мне достался именно второй этаж. Голубков подсуетился. Со второго этажа легче уходить незамеченным. Хочешь через входную дверь, хочешь через балконную. Жаль, что нет ни минуты на отдых, через два часа я должен послать в локальную сеть первые результаты обследования системы охраны. Как и компьютерная сеть, любая система охраны имеет свои «дыры», через которые могут проникнуть террористы. Моя задача — как можно быстрее найти эти дыры и сообщить о них, чтоб «залатали», а если не успею — закрыть собственным телом. Третьего, как говорится, не дано.
— Здрасте, — раздался слева от меня бодрый голос.
Я обернулся. На балконе соседнего номера стоял жизнерадостный толстячок в длинных шортах. Он открыто, обезоруживающе улыбался, глядя на меня:
— Вы Пастухов?
«О боже, похоже на то, что меня здесь каждая собака знает! И это называется тайная операция!»
— А я Ивлев Михаил Станиславович. Бухгалтер из вашей конторы. В Уренгое живу. Здесь отличный пляж. Песочек, шезлонги, и девушки по вечерам бывают ничего, — толстяк мне озорно подмигнул.
«Ну Константин Дмитриевич! Ну удружил! Как можно было составить такую сырую легенду! Теперь выкручивайся, изображая из себя нефтяника на отдыхе!»
— Знаете, у меня сердце серьезно пошаливает. Солнце, пляж, девочки — это все не для меня, — произнес я со вздохом.
— Да ну, бросьте! Выглядите вы просто великолепно. Сразу видно человека, который постоянно следит за своим здоровьем.
«С каких хренов это ему видно? Я „чайник“, рохля, тюфяк! Отвали, толстячок», — приказал я мысленно соседу. Но это, увы, не сработало.
— Говорят, сердечную мышцу хорошо коньячок тренирует. Как насчет этого? — Сосед щелкнул себя пальцами по горлу.
— Нет-нет, категорически. Ни спиртного, ни курева. У меня через пятнадцать минут первые процедуры.
— Быстро они вас! — удивился толстяк. — А как же адаптация?
— Ничего, ничего, здоровье превыше адаптации. — Я торопливо ушел с балкона и тут же покинул номер, оставив нераспакованный чемодан посреди прихожей. «Омниа меа мекум порто» — все свое ношу с собой. Это про меня. Боец, тайно воюющий с террористами, должен быть неуловимым, невидимым и неуязвимым. Хоть бы одно из этих условий с такой организацией дела соблюсти!..
14
Вышли они с рассветом, когда первые лучи еще холодного утреннего солнца просочились в ущелье сквозь молоко плотного тумана. Переход по горам оказался труднее, чем думал Муха. Склоны уходили вверх почти вертикально, шипы на горных ботинках оказались мелкими, страховочные тросы пояса и карабины они, конечно, не взяли. Один из людей Геры сорвался со скалы. Слава богу, кустарник внизу задержал его падение, но поцарапался он сильно. Пришлось даже обезболивать раны. Продолжать восхождение сорвавшийся не мог, поэтому его спустили вниз, сообщили вертолетчикам его координаты, а потом уже пошли дальше.
К восьми сорока Мухе удалось вывести свой отряд к окраине Курани. Место было вполне удобным для засады: скалистые выступы, густой кустарник — замаскироваться можно так, что пройдешь в полуметре и не заметишь.
— Всем отключить сотовые телефоны. Никакой связи, разговоров, курения, — приказал Муха. — Сидим, как мыши, не высовываемся. Огонь только открывать после того, как это сделаю я, подпустив противника как можно ближе. Вопросы есть?
Гера в ответ пожал плечами — нет вопросов. Муха распределил бойцов по позициям, сам спрятался за валуном рядом с Боцманом.
Было тихо. В селе, погруженном в утренний туман, лениво перебрехивались собаки, хрипло кричали петухи.
Минут через десять по дороге из села прошел пастух, гнавший перед собой небольшую отару. Рядом бежал черный пес. Пес вдруг замер, внимательно глядя в кусты, зарычал, почуяв человеческий дух.
— Акса, акса! — гортанно позвал его пастух, и пес побежал дальше. Скоро отара скрылась за поворотом, пыль улеглась, и снова стало тихо. Еще минут через десять заревел мотор, и на дороге показался «уазик». Муха жестом велел Боцману приготовиться к стрельбе и приставил бинокль к глазам, разглядывая пассажиров в машине. Вполне возможно, что бандиты захватили машину, чтобы добраться до села. Людей в «уазике» было двое: пожилой бородатый мужчина и женщина. У женщины на коленях стоял большой короб с красным крестом.