— В детстве я была очень одинока. Наверное, вы сможете понять меня, поскольку сами…
Он снова увидел ее такой, какой она запомнилась ему во время его последнего посещения Соколиного замка, — беззащитной, хрупкой, ранимой. Ему мучительно захотелось заботиться о ней, опекать ее. Он откашлялся, но голос все равно прозвучал предательски хрипло:
— Да. Я понимаю. Вы правильно угадали, в детстве у нас было много общего. Я тоже знаю, что такое одиночество.
Арабелла обернулась к нему через плечо, и в ее глазах появилось выражение, от которого его чувства пришли в смятение. Едва сознавая, что делает, он взял ее руку и прижал к губам. Она потупилась, чтобы ничем не выдать своего удовольствия, мягко высвободила руку и пробормотала:
— Я боюсь, что отец потеряет терпение. Было очень любезно с вашей стороны показать мне картины.
Как завороженный, он смотрел, как Арабелла величавой поступью принцессы направилась вдоль галереи. В самом конце она обернулась, решив, что непременно сменит ковер и избавится от половины этих старомодных полотен. А Ричард, поймав ее взгляд, счел себя последним предателем. Здесь повсюду витал образ черноволосой румяной девочки, с которой он играл в прятки или в другие изобретенные ею захватывающие игры, которые скрашивали ему длинные зимние вечера, звучал ее веселый грудной смех. Его одиночество кончилось, когда появилась Кейт.
Глава 7
Крякнув, Джесс Тернер приподнял мраморную плиту надгробья. Мэтью Хейр, конюх, сдвинул шляпу на затылок и вытер лоб рукавом.
— Поставить ее на место будет куда труднее, — проворчал он. — Нам следовало взять еще людей.
— Чем меньше народу об этом узнают, тем лучше, — гулко фыркнул Джесс. — Конечно, все будут делать вид, что ничего не понимают. Но люди нервничают, вдруг кому-то взбредет в голову помешать инспекторам. А тут могилу открывают — а в ней совсем пусто! Надеюсь оказаться где-нибудь поблизости, чтобы не пропустить зрелище.
Он запрокинул голову и захохотал.
— Тише вы, мистер Тернер, — тревожно шикнул на него конюх.
Джесс хлопнул его по колену:
— Слишком ты нервный, парень. Ветер воет так, что никто ничего не услышит.
Дождь кончился, но старые вязы, окружавшие церковь, раскачивались и стонали, с неохотой расставаясь с листьями и ветками. Огонь в фонаре метался из стороны в сторону, несмотря на то что от ветра его загораживала каменная стена.
Джесс склонился над зияющей пустотой склепа и достал бочонок. Кто-то тронул его за руку, он обернулся и обнаружил рядом Кейт, закутанную в плащ.
— Надолго у вас тут работы? — спросила она. — А то собаки лают, словно поблизости кто-то чужой.
— В такую-то ночь? Скорее их просто напугала буря. Но мы не задержимся. До вашего коттеджа всего два шага. Лестница на месте?
— Да, и на чердаке все подготовлено. Пускай лучше лезет Мэтью, а то ты, Джесс, в последнее время порядком растолстел.
Джесс, хмыкнув, взвалил бочонок на плечи.
— Пошли, приятель, — окликнул он конюха.
Они направились по дорожке к воротам, но Кейт замерла на месте.
— Вот! Слышите, они снова залаяли?
— Ваши уши помоложе, чем мои, мистрис Кейт. Я ничего не слышу, кроме шума ветра и моря, — покачал головой Джесс.
— Может быть, мне и послышалось. Но я все равно посторожу снаружи, пока вы работаете.
Ветер исполнял величественную симфонию, брал басовые аккорды, проносясь по аллеям, использовал деревья в качестве струнных, стучал в оконные стекла, как в барабан. Море ритмично билось в стену дамбы. Поплотнее запахнув плащ, напрягая слух, чтобы не пропустить какой-либо подозрительный звук, Кейт упивалась этим разгулом первозданных сил стихии.
Она вспомнила, что в подобную ночь корабль ее отца сбился с курса и затонул у полуострова Селси.
Ее охватила дрожь. Но нельзя сейчас думать о плохом.
Из-за коттеджа показались два силуэта.
— А вы были правы насчет лестницы, мистрис Кейт, — хохотнул Джесс. — Она сработана не для таких, как я. Все тихо?
— Настолько тихо, насколько возможно в такую ночь. Но мне что-то не по себе. Вы уж поторопитесь.
Мужчины снова исчезли на церковном дворе. И вдруг внезапно в секундное затишье Кейт отчетливо услышала чей-то кашель из темноты. Она замерла у стены, во рту у нее пересохло. Кашель повторился, и за ним последовал металлический скрежет, словно по булыжнику царапнули кованым сапогом. Но эти звуки тут же потонули в реве урагана.
Что делать? Остаться под прикрытием стены в ожидании, когда покажется неизвестный соглядатай? Бежать на церковный двор и предупредить мужчин? Несколько секунд она колебалась, теперь проклиная рев бури.