После обеда матушка и графиня отправились отдыхать в давешнюю беседку, а мы с Оноратом и папенькой на конную прогулку. Мне оседлали моего жеребца, его я уже только так и воспринимала, несмотря на то, что не приняла подарка. Звали его Стремительный ветер, и жеребец в полной мере оправдывал свое прозвище, унося меня вперед мужчин под мой радостный смех.
- Ада! – кричал вслед отец. – Будь осторожна, мне твоя матушка голову с плеч снимет.
- Папенька, я осторожна! – крикнула я, но коня стала придерживать.
Граф догнал меня первым. Глаза его горели возбуждением.
- А вы азартны, Ада, – весело воскликнул он. – Неожиданно. Не подозревал, что в вас бурлят такие страсти.
- Вы мало что знаете обо мне, Онорат, – рассмеялась в ответ и снова пришпорила Стремительного.
- Тем больше я хочу узнать вас, прелестнейшая, – крикнул мне вслед молодой человек и помчал следом.
Папенька отстал от нас. Он единственный из нас троих, кто не получил должного удовольствия от скачки. Мэтр Ламбер ворчал и досадовал на нашу молодость.
- Ах, папенька, вы так говорите, словно сами не были молоды, – упрекнула я его с улыбкой.
- В том-то и дело, дитя, был! – ответил папенька. – А теперь мои кости не готовы трястись в седле, они привычны к спокойному нахождению в удобном кресле.
А вечером нас ждал обещанный театр. С той лишь разницей, что актерами были мы сами. Это оказалось так увлекательно! Графиня подобрала любопытную сценку, где нашлись роли ей, Онорату и мне. Папенька с матушкой наслаждались действием «из зала». Сначала мы закрылись втроем и репетировали. Хитрая женщина взяла на себя роль богини, а нам достались роли двух влюбленных, которые поссорились, а богиня вновь свела их вместе и повенчала. Я ужасно смущалась вначале. Но потом графиня уговорила меня, что это всего лишь роль, и я с неожиданной легкостью увлеклась ею.
Горничная принесла венок, который мне надели на голову. Графа замотали в ткань на манер древних мужских одежд. Так же облачилась и его матушка, надев еще на голову богатую диадему.
- У вас отлично получается, Ада, – подбодрил меня Онорат.
- Я ужасно волнуюсь, – призналась я.
- Я рядом и всегда помогу вам, – шепнул мужчина, целуя мне руку.
Смутившись, я потупилась, но руку не отняла. Так мы и вышли на импровизированную сцену. Занавес, устроенный из штор, снятых в гостиной, открыли, и сценка началась. Было заметно, что такие домашние представления для молодого графа и его матери не новы, они держались уверенно. Я же сначала стеснялась и говорила тихо, особенно теряясь, когда наши руки с Оноратом встречались. Но и я, в конце концов, расслабилась, видя улыбки родителей, и в конце, когда мы с графом стояли на коленях перед богиней, лицом друг к другу, и наши пальцы сплелись, я даже не опустила глаз. Это было сродни волшебству, в которое я погрузилась. И когда лицо Онората стало неожиданно близко, я даже не отпрянула. Но громкий крик матушки:
- Браво! – привел меня в чувство.
Я сразу смутилась, на этом волшебство закончилось. Но до того момента, пока мы не разошлись по спальням, еще долго обсуждали нашу сценку и хвалили, больше всего меня. Под впечатлением от увиденного, матушка села за рояль и исполнила несколько лирических романсов. Голос у мадам Ламбер был дивным, у меня так красиво петь не получалось, что являлось причиной некоторой зависти.
- Дульчина, да вы просто чудесно поете! – воскликнула графиня, вставая рядом с инструментом. – Споемте дуэтом.
У графини Набарро оказался приятный низкий, хорошо поставленный голос. Заслушавшись, я упустила момент, когда граф оказался совсем рядом, и очнулась только в тот момент, когда он начал целовать мои пальцы, пользуясь тем, что нас никто не видит.
- Онорат, – прошептала я, освобождая руку из захвата, – что вы? Нас же могут увидеть.
- Простите, – на его лице мелькнула тень досады. – Это был великолепнейший день, я… увлекся.
- Да, день был замечательным, благодарю вас, – улыбнулась я и встала. – Однако я устала и хочу пойти в спальню.
- Доброй ночи, Ада, – ответил молодой человек, и по его губам скользнула странная усмешка, будто он насмехался над собой.
- Простите меня, – прошептала я. Затем громко попрощалась со всеми и удалилась, спеша скрыться за дверями от чужих чувств, так и не пробивших броню моего сердца.
Горничная графа помогла мне приготовиться ко сну и оставила одну. Я легла на нагретые жаровней простыни. Хоть на улице и не было прохладно, но хозяин дома озаботился о том, чтобы нам было приятно ложиться в теплую постель. Повернувшись на бок, я смотрела в окно на раскачивающуюся тень дерева и пыталась вызвать в своей душе хотя бы отголоски нежности к Онорату. Он заслуживал того, чтобы его любили…