Мирослав Лащенов
Погоня за светом
Воскресное утро, почти пустой бар. Бармен взглянул на единственного посетителя. Тот посмотрел в ответ и показал два пальца. Бармен взял опустошенный бокал и повернулся к кранам с пивом, а посетитель тем временем обратил внимание на небольшой квадратный телевизор, висевший под потолком. Экран являл единственным двум своим зрителям новости. Диктор, которому было лет за тридцать, лениво произносил текст, написанный на листах, которые держал в руках. Его манера читать предложения выдавала в нем отсутствие любви к своей работе.
– На меня похож, – подумал Мартин Рéвберри, тот самый утренний посетитель.
Серый пиджак, лицо диктора, тоже серое, но не из-за старости телевизора, серый ящик, висящий под серым потолком. Черные волосы бармена, его черно-белая одежда… Мартин бросил взгляд на часы на левой руке. 10:43. Расплатившись, мужчина поднялся со стула и неохотно побрел домой, где его ждали недоделанные отчеты, множественные таблицы и прочие радости офисного планктона.
Улицы родного города были такими же серыми, как и бар снаружи и внутри. Рядом друг с другом возвышались 16-этажки и здания, в которых этажей было больше. Писатели порой называют человеческие жилища бетонными джунглями. Право слово, тут место деревьев занимают дома, а лианами являются провода, которые пронизывают город вдоль и поперек, напоминая ещё и паутину.
°°°°°°
Квартира Мартина являлась трехкомнатной обителью. Она начиналась с коридора-прихожей, являвшимся продолжением правой стены зала-кухни. В правой стене было три двери. Первая к выходу вела в ванную комнату, где также располагался унитаз. Вторая дверь давала доступ к небольшой спальне, в которой стояла одноместная кровать вместе со шкафом. Третья дверь вела в кабинет. В зале, который хозяин дома оборудовал под кухню, стояли различные тумбочки, а также плита и холодильник в дальнем углу. Тут были и стол и пара стульев. Гости давно не заходили к мистеру Ревберри, а потому много мебели он не покупал.
Мартин вернулся домой и, разувшись, первым делом направился в спальню, завалился на кровать и устало выдохнул, хотя еще не успел сделать чего-либо истощающего. На часах 11:00. Надо было встать и, переместив тело в домашний кабинет, сесть за работу. Делать этого очень не хотелось, но Мартину пришлось перебороть себя. Тело мужчины с трудом поднялось с мягкого матраса. Вдруг взгляд зацепился за стеллаж с книгами. В доме таких было три: один в спальне и два в кабинете. Мартин подошел к деревянным полкам и, взяв в руки одну из книг, между страниц которой лежала закладка, вдохнул запах произведения. Оно пахло пылью. Мистер Ревберри вернулся на кровать, улегся и, открыв книгу на том месте, где когда-то остановился, попытался начать читать. Но через несколько предложений скука одержала верх, и книга была возвращена на полку, а Мартин переместился в кабинет.
Помещение не было шибко большим и занимала площадь не больше, чем спальня. Здесь по центру стоял стол из темного дерева, на котором громоздились штабеля документов и ютился ноутбук. Прямо за столом было единственное в доме окно, через которое солнечный свет проникал в кабинет. Пластиковое стекло открывало вид на многоэтажки, стоявшие так плотно, что можно было любоваться только их стенами или улочками, лежавшими у их подножий.
Мистер Ревберри сел за стол, включил свой ноутбук и принялся работать. Он лениво и неохотно двигал пальцами, заполняя таблицы. Через пару часов мужчина утомился. Отодвинув стул от стола, он потянулся. Вдруг взгляд его упал на ящики стола. Мартин подумал о том, что там лежит, и взялся за горизонтальную ручку. Секунду спустя на столе вместе с документами находилась толстая тетрадь. Мистер Ревберри открыл ее и, листая страницы, стал предаваться воспоминаниям. Сюда он, будучи юнцом, проецировал свои мысли, то бишь пытался писать книги. Сперва, в период с 10 до 14 лет, это были вольные фантазии. Сюжет произведений не продумывался, писатель сам не знал, чем кончится сгенерированная им история. Потом следовало двухлетнее молчание, и вдруг в 16 лет Мартин снова взялся за перо. Его произведения стали лучше: были более продуманными, содержали больше смысла, но, увы, их было мало. В конце концов писательское ремесло было им оставлено.
Вместе с попытками реализовать себя как писателя вспыхнули ярко воспоминания о семье. Мистер Ревберри родился в провинции, городке, который он до своего отъезда в другое место жительства успел изучить довольно хорошо. Вспомнилось лицо мамы, доброе, как лица большинства матерей, младшая сестра, жизнерадостная донельзя, отец, часто занятый работой. Вспомнились школьные годы, юные друзья, с которыми Мартин любил проводить время. Вспомнились любовные отношения, вызывавшие бурю эмоций. Нашлось место и образам экзаменов. Тогда молодой мистер Ревберри он часто улыбался, был жизнерадостным. Потом переезд в другой город, поступление в университет. И вдруг в 19 лет Мартин поймал себя на мысли о том, что живет бесцельно. Ему хотелось иметь то, к чему можно было бы стремиться. Поступление, хорошая работа… Об этом мечтает рядовой житель планеты, это не то. Мечта в представлении Мартина была иной вещью. Он не мог описать это, но понимал, что не имеет в жизни мечты, а потому все ему постыло. Больше не получалось у него жить моментом и радоваться этому же моменту, он хотел найти цель своей жизни. Из-за этой мысли мистер Ревберри начал постепенно тухнуть. И вот ему уже 35 год, а он всё такой же вечно уставший, с пустыми глазами, не имеющими ни капли матового блеска.