— Кто вы такие? — разведя руками, спросил их на ломаном русском Скирмонт. — Не знаю вас, не помню.
Говоря, он, как многие литвины, сильно растягивал гласные.
Варлаам, заранее уже продумавший о том, что сказать, быстро нашёлся:
— Нас послал к тебе из Перемышля князь Лев, сын Даниила.
— О, князь Даниил! — воскликнул Скирмонт. — Он был мой друг. И мой враг.
Литвин неожиданно рассмеялся.
— Наш князь видит со скорбью, как много лиха творит ныне в литовских землях сын князя Миндовга, Войшелг. Он вверг вашу землю в долгие войны, в гибельный пожар междоусобий. И князь Лев хочет помочь тебе, князь Скирмонт, восстановить в Литве прочную и крепкую власть. Кому, как не тебе, править в литовских землях. Знает князь Лев, что ты храбр, смел и умён. Также ведомо ему, что многие нобили готовы поддержать тебя.
Красноречивым жестом руки Скирмонт остановил речь Варлаама.
— Князь Лев поможет мне, а я помогу ему? Так? Он хочет отнять у своего брата город Галич? — хитровато сощурив свои светлые рысьи глаза, спросил он.
— Преклоняюсь перед твоей мудростью, княже. — Варлаам наклонил голову. — Князь Лев поможет тебе договориться с немцами, а потом, объединив силы Галича и Литвы, мы вместе разобьём татар.
— Предложение вашего князя очень заманчиво. Но я должен посоветоваться… — Скирмонт задумался. — Приходите ночью, как только стемнеет. Будем говорить.
Снова последовал короткий взмах руки, и отроки поспешили к выходу из шатра.
— А я и не ведал, что к ентому князьку нас Лев послал, — говорил Тихон, когда они, обогнув лагерь, пробирались к своему возку.
— Ты уж, друже, никому о нашем со Скирмонтом разговоре не сказывай, — тихим голосом ответил ему Варлаам. — А то знаю я тебя. Какой девке сболтнёшь, и пойдёт молва.
— Обижаешь. Что я, право слово, совсем дурак, что ль! — воскликнул в сердцах Тихон.
— Тише ты! — цыкнул на него товарищ. — Убраться б нам отсюда заутре.
Он опасливо огляделся по сторонам.
В лагере вроде было спокойно. Кто-то ещё продолжал отмечать праздник Лиго и шумно веселился, кто-то отсыпался после бурной ночи, у шатров князей и нобилей неторопливо разъезжали немногочисленные охранники с копьями наперевес. Варлаам заметил старинный языческий стяг: грозный бородатый Перкунас, увенчанный пламенем, грозно развевался на ветру. По одну сторону от него изображён был мертвенно-бледный старец Патолс с долгой белой бородой и повязкой на голове — страшный бог привидений и мертвецов, по другую — безбородый юноша Потримпс в венке из колосьев — добрый покровитель рек и источников.
Вспомнив о том, что князь Войшелг был монахом и усердным христианином, Варлаам невольно усмехнулся. Выходит, не столь велика его власть в Литве.
До вечера отроки, сгорая от нетерпения, потихоньку собирались в обратный путь. Уже сложены были в воз оставшиеся товары, подсчитаны монеты, упрятаны в калиты и мешки шкурки-куны и серебряные слитки, а день, казалось, всё не убывал, всё тянулся, как кисель, сдобренный унылым тёплым дождём. Наконец, в сумеречный час друзья осторожно пробрались к шатру Скирмонта.
Оказалось, там их уже ждали. Шатёр был полон людьми. Скирмонт сидел возле очага на раскладном стульце, возле него на таких же стульцах и кошмах расположились другие князья и нобили. Некоторых из них Варлаам видел раньше и знал по именам. Вот широкоусый увалень князь Лесий, повадками своими напоминающий средней величины медведя, вот худенький, малорослый Борза, вот худощавый молодой красавец Серпутий, вот нобиль Гирставте с глубоким шрамом на правой щеке. Были и другие известные лица: старый воевода Сударг, нобили Гнете, Сонгайле, Маненвид. За спинами нобилей застыли стражники с копьями и мечами, в шлемах и прилбицах. Меж ними Варлаам заметил ещё одно знакомое лицо, но где он видел этого высокого светловолосого литвина с исполненными спокойного мужества чертами, никак не мог вспомнить.
Друзья попали в самый разгар спора. Плохо разбирая литовские слова, Варлаам лишь отчасти понимал смысл сказанного.
Седой Сударг, хмуря густые брови, говорил Скирмонту:
— Да, Войшелг причинил нам много зла. Но он храбро сражался с немцами и он мстил за убийство своего отца, как подобает по нашим обычаям. Ты же предлагаешь нам союз со Львом, с руссами, нашими врагами. Я уважал покойного князя Даниила за его доблесть и благородство, но его старший сын слеплен совсем из другого теста. Мой совет: остерегайся его, Скирмонт.
— Сейчас не время вспоминать благородство Даниила и храбрость Войшелга, — визгливым голосом перебил воеводу Борза. — Ты посмотри, что вытворяет этот Войшелг и его головорезы в наших сёлах! Деревни Мажейки сожгли дотла, двор Маненвида разорили! В моих угодьях тоже похозяйничали!