Дело в том, что радиостанция РСБ для бесперебойной работы требовала немалое количество электроэнергии. Движок, который давал эту энергию, работал на бензине. Командиры заклинали, требовали экономить бензин, и подчиненные экономили. Но его все равно катастрофически не хватало. Ведь на дворе стояли лютые морозы, а переохлажденный агрегат завести — дело практически безнадежное. В то же время в подразделение поступала электроэнергия от московской сети.
Мажоров вскоре решил эту техническую проблему. Нашел трехфазный электромотор со шкивом. Проверил его обмотки. Они оказались в порядке. На деревянной основе укрепил мотор, со станции РСБ снял электрогенератор и разместил его здесь же. Взял резиновый ремень. Получился электроагрегат. Подключил его к сети. Так они стали экономить бензин.
Тогда впервые им и заинтересовался лейтенант Шинко. Ознакомившись с «рацпредложением» Мажорова, он и сказал Юрию те пророческие слова.
Разумеется, были и иные задачи, которые ставило перед радиоразведкой руководство. Так, однажды, как сообщило «солдатское сарафанное радио», кому-то из генералов Генштаба в голову пришла идея, якобы немецкие летчики в период бомбардировки, находясь в небе Москвы, получают некие направленные сигналы. Два фашистских передатчика образуют перекрестие. Попав в зону, где оба сигнала принимаются одинаково, летчик знал: он находится над Москвой. И сбрасывал бомбы вне зависимости от того, видел ли он под собой землю или нет.
Радиодивизиону поручили проверить эту версию. Разведчики потратили немало времени и сил на поиск предполагаемых сигналов. Но ничего не обнаружили. Кроме того, ни на одном из сбитых самолетов не было найдено никаких приемных устройств, кроме штатных средств связи.
Свою лепту в проверку этой версии внес и сержант Мажоров. Он предложил проверить прием сигналов в диапазоне УКВ, использовав для этой цели приемник со сбитого немецкого самолета «юнкере». Можно было поднять приемник УКВ на аэростате, но возникли неразрешимые по тем военным временам технические проблемы: как организовать электропитание приемника, управление перестройкой, передачу сигнала.
Мажоров даже пытался с помощью маленького мотора постоянного тока и механизма от часов-ходиков осуществить дистанционную перестройку, но, увы, «конструкторские» изыскания окончились неудачей.
И тем не менее он никогда не останавливался и не разочаровывался. Неудачи не смущали молодого сержанта. Вскоре он принял участие в операции радиоразведки в районе Демянска.
Наше командование приняло решение мощными помехами не дать возможности организовать бесперебойную связь 16-й фашистской армии, попавшей в окружение, с Берлином.
В качестве передатчика использовалась радиостанция, размещенная в районе города Куйбышев (ныне Самара).
Операторы радиодивизиона следили за немецкой связью, а также за передатчиком помех и давали команды на уточнение частоты передатчика. Ведь немцы то и дело пытались уйти от помех. Задачу выполнили успешно. А вскоре в Красной Армии были созданы первые, так называемые «помеховые» дивизионы, которые заложили основу для создания службы радиоэлектронной борьбы.
Несмотря на напряженные фронтовые будни, Мажорова не покидал «инженерно-конструкторский зуд». Теперь он решил усовершенствовать радиостанцию «Север». Безусловно, станция важная, нужная, но маломощная. Разведпункты жаловались на плохую слышимость. Держать включенной постоянно более мощную РСБ не было возможности, не хватало топлива. Радистов приходилось буквально заставлять работать на «Северках». Потому у Юрия просто руки чесались, как хотелось добраться до «Севера». Однако легко сказать, да не легко сделать. Ну заменил он входную лампу на более мощную. Да, мощность возросла, но незначительно.
И тогда Мажоров выносил идею и решил, что сам сделает передатчик, но с мощностью в десять раз больше, чем нынешний, заводской.
Перелистав свои записи в блокноте, схемы, Юрий посчитал, что правильным будет сделать передатчик на одной лампе.
Подходящие лампы к тому времени уже появились в полку, и он попросил их ему выслать. Нарисовал схему, рассчитал детали. Теперь оставалось найти эти детали.
Сопротивления и конденсаторы вытащил из ЗИПов, катушки намотал сам. Сложнее всего было достать антенный вариометр. Но и его удалось добыть на самолете «Аэрокобра», которые поставлялись по ленд-лизу. Самолет сбили, но он дотянул до своего аэродрома, правда, почти весь сгорел. Но хвост остался цел. Там и нашелся вариометр для передатчика. Сам передатчик Мажоров смонтировал в фанерном ящике из-под посылки, которую прислали ему родители из Ташкента.
Вскоре он вышел в эфир. Результат превзошел ожидания. Абоненты давали хорошую оценку слышимости и тональности.
Но главное было не в этом. Передатчик позволял работать полным дуплексом, то есть при отжатом ключе он ничего не излучал и не мешал вести прием абонента. Подобного не было ни у РСБ, ни у «Севера». Ведь дуплекс значительно ускоряет радиообмен, так как во время передачи можно слышать абонента, следить за тем, что он упустил или чего-то не понял. При симплексной связи такой возможности нет.
О новом передатчике вскоре стало известно командованию дивизиона. При первом осмотре начальство удивилось странному виду передатчика, уложенному в почтовый ящик, но разобравшись в сути, похвалило изобретателя и дало добро на эксплуатацию. Более того, поступила команда создать такие передатчики для двух разведпунктов. Что, собственно, и было сделано.
А война тем временем продолжалась. Радиоразведчики на приемниках вели круглосуточное наблюдение за работой немецких радиосетей. Как только в эфире появлялась фашистская радиостанция, радист докладывал сведения о ее частоте, позывной и время начала работы. Этот доклад поступал на узел связи и одновременно на пеленгаторы. В свою очередь, пеленгаторщик должен был найти немецкую станцию и выдать ее пеленг.
Однако противник у наших радиоразведчиков работал высокопрофессионально. И главная проблема состояла в том, чтобы задержка с момента обнаружения до поступления целеуказания была минимальной. А лучше, если бы ее вовсе не существовало. Минимизация этой задержки — головная боль всего дивизиона, и в том числе младшего сержанта Юрия Мажорова, как исполняющего обязанности начальника узла связи.
Первым важным шагом в решении этой задачи было оснащение дивизиона переговорным устройством. Теперь каждый радист имел микрофон и маленький громкоговоритель. Все подключено к пульту начальника смены. При нажатии тангенты микрофона включались головные телефоны и громкоговорители на радиостанции и на пеленгаторах. Мажоров старался натренировать своих радистов так, чтобы устное сообщение они сразу прокручивали в уме, кодировали и без задержки передавали.
Попробовали работать только в микрофонном режиме, без ключа. Для этого радист-разведчик должен был выдавать кодированную команду в эфир. Не получилось. Радисты, к сожалению, не успевали кодировать и нередко «шпарили» напрямую, в открытом режиме. К тому же и мощность передатчиков не обеспечивала необходимой слышимости микрофонов.
Поэтому упор был сделан на подбор способных радистов, хорошо работающих на ключе и обладающих умением быстрого кодирования.
Таких удалось подобрать как на узле связи, гак и на радиопунктах. Затраченные усилия не пропали даром. Время прохождения команды сумели сократить до минимума и довести до 15 — 20 секунд. Весьма неплохой результат!
Каждый день утром и вечером с пунктов поступали радиограммы, в которых сообщались пеленги и позывные немецких радиостанций, за которыми велось наблюдение. Количество радиограмм было немалым.
На основании этих данных оперативный отдел дивизиона определял координаты радиостанций, а по позывным — их принадлежность к дивизиям, корпусам и армиям. Далее информация шла в разведцентр.
К весне 1942 года авторитет радиоразведки значительно возрос. Ценность добываемых сведений радиодивизионами заинтересовала руководство Генерального штаба. Служба реформировалась, укреплялась. Был развернут 1-й отдельный радиополк «ОСНАЗ». 490-й дивизион, в котором служил сержант Мажоров, был переименован в 3-й отдельный радиодивизион этого полка.