Тут же мне почудился какой-то шорох сбоку. Рывком выдернув пистолет из-под куртки, я направила фонарь в сторону шума, и моё сердце бешено забилось — за печной трубой что-то было, но вглядевшись, я поняла что тревога не имеет оснований — на верёвке уже несколько лет висел старый прорезиненный плащ, в каких пастухи пасут коров. Больше тут ничего не было. Под ногами шелестела старая плёнка, на которой сушили лук и чеснок, шелуха от которых, истлевшая в пыль, шуршала под ногами.
Кое-где через шифер пробивались слабые лучи света, но оттого более непроглядной казалась тьма вокруг. Подняв фонарь, я осветила балку, на которой нашли висящее тело наркоманки. До сих пор вокруг балки была перекинута завязанная крепким узлом верёвка, со следами перерезавшего его ножа полицейского, снимавшего тело, а в воздухе ощущался сладковатый трупный запашок. Под остатком верёвки темнело пятно, по видимому какая-то давно высохшая жидкость. Ничего интересного тут не было, кроме того узла, на котором крепилась верёвка. Такой крепко затянутый узел явно не могла затянуть слабая женская рука, и над этим стоило поразмышлять. Так же как и над тем, как наркоманка могла забраться сюда без лестницы — разве что обладая хорошей физической подготовкой, что было весьма маловероятно.
Я повернулась к лазу, чтобы спуститься вниз, и тут услышала некий слабый звук, доносившийся снизу, из дома. И его нельзя было спутать ни с чем. Внизу кто-то ходил взад-вперёд, бездумно и слепо, похоже, из угла в угол. И в этом равномерном движении было нечто такое тёмное и зловещее, что я невольно вздрогнула, и замерла во тьме, невольно выключив фонарь и затаившись. Однако делать было нечего. Надо проверить что там наматывало круги по комнате.
Недолго думая, я спрыгнула в лаз, и с шумом обрушилась на грязные доски пола — тише не получилось. Однако в темноте зрительная ориентация оказалась нарушена, и я слегка не рассчитала расстояние до пола, который оказался ближе, чем я думала. Шум от моего практически падения разнёсся по всему дому. Таиться было бессмысленно. Громко грохоча тяжёлыми ботинками, я вбежала в дом. Однако он был пуст. Тут никого не было. Я ещё раз, держа пистолет наизготове, обыскала все комнаты, чтобы ещё раз убедиться в этом. Но кроме моих следов на запылённом и замусоренном полу не было ничего. То, что производило звук шагов, принадлежало не нашему, материальному миру.
Пока я размышляла над этим обстоятельством, точно такой же звук раздался над головой, казалось что на вышке, где я только что была. Кто-то ходил, тяжело ступая, и запинаясь об брёвна стяжек. Но я точно видела и знала, что в кладовку никто не входил, а значит, это опять шалила неведомая сущность. Но проверять это и опять карабкаться в ту дыру я не собиралась. Здесь явно что-то было, и даже успело проявить себя за короткое время моего нахождения здесь, но всё это мне ни о чём не говорило, в расследовании я не продвинулась ни на йоту. Мои чувства, более острые чем у обычных людей, сейчас молчали. Я видела большой старый заброшенный деревенский дом, погружённый в полутьму и разруху, и некую недобрую ауру вокруг него, и более ничего.
И тут я вспомнила про подполье, которое есть в каждом доме для хранения овощей. Не мешало бы заглянуть в него. Спуск туда находился у входа в кухню, и был закрыт широкой тяжёлой доской с прибитым ржавым кольцом. Я потянула за кольцо, но доска не тронулась с места — она была намертво прибита толстыми длинными гвоздями. Кто-то не хотел чтобы туда попали люди. Или наоборот, чтобы нечто не выбралось наверх.
Проблема. У меня не было инструмента, чтобы вырвать гвозди, да я и не была уверена, что мне это удалось — приколоченная доска выглядела монолитной, и не поднимавшейся много лет. Нужно было найти другой путь вниз. Я выбралась из дома и внимательно осмотрев его фундамент со стороны огорода, нашла там незаметную дверку, заросшую бурьяном. Похоже, в фундаменте дома находился закуток для содержания кур. Через него можно было попробовать пробраться в подпол. Я открыла дверцу и заглянула внутрь. Там было темно, сыро и затхло. И совсем не хотелось лезть. Превозмогая отвращение, я встала на четвереньки и протиснулась в тесный лаз. Потом, включив фонарь, я огляделась.