Они уже подъезжали к Герасимовке, когда увидели ехавшую навстречу телегу. Роман толкнул локтем закемарившего Ваську.
- Глянь.… Никак Степаныч куда-то направился. Больше вроде некому оттуда. Никак случилось чего…
Лошадёнка у Степаныча была такая же старенькая, если перевести век лошадиный на человеческий, как и сам Степаныч. Поэтому запрягал и ездил на ней он очень редко. Только в самых экстренных случаях. Увидев трактор, возница натянул вожжи, и телега остановилась у обочины, поджидая трактор. Лошадь стояла, кивая головой, как бы здороваясь с железным собратом. Роман поравнялся с телегой, остановился, заглушил мотор и спрыгнул на дорогу.
- Здорово, Степаныч? Ты куда это поутру намылился? За грибами что ль?
- Здорова, Ромка. Ты с Васьком никак? Вот и хорошо. А я ведь к вам ехал. Беда у нас, ребяты, - Степаныч пожевал губами и протяжно вздохнул, - Померла Устинья-то.
- О, как! – Васька обошёл трактор, присел на переднее колесо и взглянул на брата, который остолбенело, глядел на старика. – Как же так, Степаныч?
- Да, вить известно как. Скоропостижно и неожиданно. Смерть, она вить всегда неожиданно приходит. Ждёшь, ждёшь, а она раз и неожиданно. – Степаныч махнул рукой, отгоняя назойливую муху, пытавшуюся сесть на нос, и продолжал, - Вчерась с утра ещё в огороде чёй-то ковырялась. Я как раз мимо проходил. Остановился, покалякали. Грит: пойду, полежу маленько, что-то уже устала с утра. После обеда Токариха пошла к ней за чем-то, а она лежит на кровати, спит вроде. Ну, ты Токариху-то знашь… Она вить не уйдёт, пока своего не получит. Стала трясти за плечо Устинью-то, а та уже видать далеко ушла. Так и не проснулась больше. У Токарихи-то телефон этот маленький, дочка в прошлом годе оставила, так в Ново-Громово дозвонились до больницы, а к вам не смогли. Номера-то не знам, а у Устиньи уже не спросишь. Скорая через час приехала. Фершал посмотрел, бумагу написал. Забрать хотели в морг, да только мы не дали. Чего думам туды везти? Тут-то она уж никому кроме нас, да вас не нужна была, а там и подавно. Вот я к вам и поехал, а вы вот они…. Ну, таперя нам поспокойнЕй будет. А то уж и не знам чего делать. Устинья ведь женщина не из мелких была, а кладбище далёко…
- Ладно, дед. Разворачивай оглобли и давай за нами, - Ромка решительно оборвал разговорившегося старика и полез в трактор. – На месте разберёмся.
……………………………………………………………………………………………………
В связи с открывшимися обстоятельствами, Роман «пришпорил «мустанга», но по разбитой дороге сильно не разгонишься, да и «Беларусь» с тележкой, далеко не «Нива» пусть и с прицепом. Тем не менее, в начале одиннадцатого, братья благополучно подъехали к дому тётки Устиньи. Казалось, что вздох облегчения явственно пронёсся по двору, как только трактор остановился, и Ромка с Васькой спрыгнули на землю. Парни вошли в настежь распахнутые ворота за ограду. Посреди двора, густо поросшего невысокой травкой, на двух табуретках стоял свежеструганный гроб, который не торопясь обивал дешёвеньким, ещё советским красным сатином невысокий сухонький старичок. Вокруг, на вытащенных из дома стульях, сидело всё население Герасимовки за исключением отставшего по дороге Степаныча и Токарихи. Уже обитая, крышка стояла прислонённая к перилам крыльца.