— Это я вас слушаю. Из вашего банка мне позвонили и сообщили о задолженности за полгода.
— За полгода? — Едва ли не присвистнул он, видимо, и сам не ожидал, оттого и вперёд наклонился, слушая уже внимательнее.
— Да. Но я при этом никаких дополнительных сумм не брала, а плачу по заранее рассчитанному плану. Ваши же специалисты и рассчитывали. После звонка одного из специалистов по кредитованию, пришла, а она мне тычет каким-то документом, в котором я ничего не понимаю.
— Незнание законов не освобождает от ответственности. — Сумничал он.
— Собственный опыт? — Подметила я, взглядом выжигая татуировку, которая едва виднелась из-под манжета рубашки.
Юрченко М. И. за взглядом моим проследил, ухмыльнулся и манжет поправил.
— Большой жизненный опыт.
Тут он почему-то посмотрел на секретаря, а та подсуетилась, раскрыла бумаги, которые до этого лежали и не пользовались спросом, и с гордостью, словно собачонка перед хозяином за принесённую палочку, отчиталась:
— Марина Максимовна Соловьёва.
Я тут же завистью залилась, мне бы в гимназии так: надо же, с одного взгляда всё поняла, чудеса дрессировки, но было не до этого.
— Марина Максимовна, — послушно повторил Юрченко М. И., — к сожалению, а может быть и к счастью, — он выразительно посмотрел на меня с уже нескрываемой издёвкой, — но я этими вопросами не занимаюсь. У нас есть руководитель отдела кредитования, есть толпа менеджеров, которые объяснят вам всё «от» и «до». Чего вы хотите от меня?
— От вас я вообще ничего не хочу. Оставьте меня в покое!
Возмутилась, потому что показалось, что он смотрел на меня так, как и прежде, раздевая взглядом. Даже рука машинально к пуговице блузки потянулась, чтобы застегнуть её, вовремя себя одёрнула, а Марат пакостно оскалился, правильно расценив этот жест. На секунду выпал из реальности и взгляд стал стеклянным, в следующую секунду его челюсти сжались, а щёки покраснели от напряжения.
— Документы мне по кредитной линии Соловьёвой. Срочно.
Тут уже краснеть был мой черёд и не знаю, отчего мой организм так на него реагирует? Сначала мне казалось, что такая реакция будет и на других мужчин, но нет. Я могла сидеть перед ними голая или находится в откровенной позе и было всё равно, потому что мы на равных, а здесь, здесь даже напялив летом шубу чувствовала бы себя голой, настолько жадный, голодный взгляд блуждал по телу. Мы в кабинете находились вдвоём, Юрченко М. И. ситуацией откровенно наслаждался. Я тоже не показывала свою неловкость, но и сидеть с каменной от напряжения спиной больше не могла. Только вот пошевелиться лишний раз боялась, да и юбка слишком узкая и короткая, чтобы сейчас обе ноги на пол поставить. Взгляд на себя опустила и поняла, что ещё чуть чуть и кружево чулок откроется всеобщему обозрению, снова покраснела… будь проклята эта кожа! А он каждое мимолётное движение ловил, упивался им и моей неловкостью.
— Марат Игнатьевич, вот все документы.
Прервала эту паутину секретарь и раскинула перед ним папку на нужной странице. Оказалось, что там целое дело. Что, как и почему. Сейчас Марату было не до меня, он внимательно изучал документы, изредка вытаскивая из файлов нужные и откладывая их в сторону. Включил компьютер, там выудил ещё пару нужных файлов, снова распечатал. Я уже боялась, что как и девушка-Дюймовочка, будет показывать мне цифры, но нет, он распечатал листы исключительно для себя, их прочтением и изучением, и занялся. Лицо сосредоточенное, серьёзное, пальцы не дрожат и не теребят листы бумаги. Уверенность сквозит от каждого движения, от каждого вздоха и каждого взгляда, ненароком направленного на меня. Он молчал, а я, надеясь, что недоразумение уладится, терпеливо ожидала извинений. Только вот их не последовало. Вскоре, глядя в документы, напряжение с лица Марата понемногу начало спадать, на смену ему пришла лёгкая ухмылка, которая после сменилась широкой довольной улыбкой. Он бросил на меня несколько насмешливых взглядов, кое-что собственноручно начертил на чистом листе бумаги и тогда уже, окончательно уделил мне всё своё драгоценное внимание.
— Ну? Что? — Не выдержала я и без особого интереса взглянула в предоставленные документы.
— Ничего утешительного сказать вам, Марина Максимовна, не могу. — Не без удовольствия отчитался Юрченко М. И.
— То есть?
— То есть всё верно. Вы действительно должны нашему банку и никакой ошибки здесь нет.
— Но…
— Вот, смотрите.
Он подсунул прямо под мой нос бумаги, скрепленные степлером с одного угла.
— Это ваше заявление на предоставление необходимой суммы в валюте. Ваша подпись?
Я сглотнула, узнавая родную закорючку в виде буквы «М» и односторонней бабочки на ней справа.
— Вижу, узнаёте. Вот договор, по которому нужную сумму, как указано в заявлении, для погашения основного долга, в течении десяти дней переводят на ваш счёт. Ваш счёт?
От волнения цифры поплыли перед глазами, но я уже не сомневалась, что этот счёт мой.
— Вот выписка из вашего счёта, в которой указано, что деньги поступили и автоматически были использованы для погашения части долга по ипотеке.
— Но… — У меня даже слов не находилось, только рот как у рыбы открывался и закрывался, а руки то сходились вместе, то расходились в стороны.
— Ну, а по поводу платежей по ипотеке у меня вопросов к вам нет.
«Обрадовал» он меня напоследок, и на том спасибо.
— Но… но как вы объясните, что меня так долго не уведомляли о задолженности и вообще…
— Это я лично проверю и, уверяю, при обнаружении халатности, а она, безусловно, присутствует, виновные будут наказаны и…
— Но я не брала этих денег и не писала заявления…
— Подпись ваша?! — Строже и настойчивее придавил он меня своим тоном к месту.
— Подпись — моя! Но всё равно это мошенничество. Я ничего не брала и ничего не подписывала! И если вы не исправите это как-нибудь, не знаю как, то мне придётся обратиться в суд.
После заветного слова суд, Марат утратил к разговору всякий интерес и снова принялся меня изучать-давить взглядом и авторитетом.
— Ваше право. Могу даже удачи пожелать, она вам понадобиться. Только это не изменит ничего. Деньги вы получили, вы же их и потратили. Выплаты ни разу не совершили, так что и основной долг, и долг по дополнительному кредиту никуда не делся. Вы только время потеряете, упустите момент.
— Не тратьте время, Марат Игнатьевич. — Встала я с кресла, принимая угрожающую стойку. Но это я себя так успокаивала, на самом же деле, лишь потешила его самолюбие. — Я обращусь к юристам и мы встретимся с вами в суде.
— Буду рад снова видеть вас, Марина Максимовна.
С улыбкой на губах вздохнул он мне вслед. А меня тошнило, меня наизнанку выворачивало, весь бессмысленный блеф ничуть не успокоил и не поддержал морально. Умом я понимала, что если они такую схему провернули, значит, делали это уже не раз, и знают, что перед законом чисты, а ты, будь добр, оправдывайся и заявляй, что ничего не брал, сколько хочешь. Я даже припомнила, когда могла подписать эти филькины грамоты. Примерно полгода назад меня уже приглашали банк, уведомляли об изменении индексации, смешно, но в лучшую для меня сторону. Я и черканула, не глядя, что и к чему. Теперь не знаю, что делать. Точнее знаю, как и говорила, с юристом проконсультируюсь, не зря работаю в элитной гимназии и числюсь там на хорошем счету. Среди родителей моих учеников кого только нет, и депутаты, и адвокаты, и судьи. Вот я и позвонила одному из таких людей, вкратце описала проблему, вечером, уже из дома, выслала электронные копии необходимых документов, которые мне заблаговременно прислали из банка бдительные сотрудники. А уже следующим утром получила вполне себе вразумительный совет идти на мировое соглашение, если такое возможно.
— Честно говоря, Марина Максимовна… не знаю, что и сказать. Марат Юрченко, он отличный финансист, давно его знаю и никогда не поверю, что он может заниматься таким мелким мошенничеством.
— Не таким уж и мелким, прошу заметить. — Сердилась я, сдвинув брови.