— Ты извращенец. Да? Или просто издеваешься надо мной? — Прорычала, когда мне смертельно хотелось большего, а не лёгких касаний.
— Да, Детка, я извращенец и я обожаю смотреть на тебя в такой позе. — Прошептал он, склоняясь над моим ухом, прижимаясь к бёдрам и спине. — Веришь, нет, моя воля, не позволял бы тебе подниматься. — Прикусив ухо, потёрся о меня возбуждённым членом и довольно рассмеялся, когда я сделала ответное движение, приближаясь ему навстречу. — Нет так быстро, моя хорошая. — Рассмеялся он низким голосом, щекоча мою шею своим дыханием. — Не так быстро.
— Сейчас! — Потребовала я, пытаясь подняться, развернуться, сделать что угодно, только бы заставить его действовать.
Получила шлепок по попе, не очень болезненный, но достаточно увесистый, расстроено промычала, понимая, что таким образом, не добьюсь ровным счётом ничего. Не знала, какой он хотел видеть меня, но готова была стать любой, только бы ему нравилось. Сама не понимаю, что происходило внутри, никогда под мужчин не подстраивалась, а здесь, словно голодный, просящий кусок хлеба, ждала его похвалы. Когда упругая головка упёрлась в промежность — не растерялась, резко назад двинулась и простонала, под его удовлетворённый рык. Пальцы, которые ещё секунду назад казались мне воздушными, невесомыми, впились в кожу и словно хотели оставить её себе на память.
— Марат… — Простонала я, выгибаясь под уверенные резкие толчки.
— Да, моя красавица. — Прошипел он и я поняла, что сказка закончилась. Не знаю, как объяснить… да, я хотела резкости, животных инстинктов, грубого секса, но только другого. Такого, когда у Марата внутри не сидит дикий зверь, пытающийся сделать мне больно, а такого, когда он хочет, чтобы мне было хорошо. Сама не знала, чего просила, но не того, что началось.
— Почему ты молчишь? Ты ведь этого хотела. — Издевательским тоном прошептал он, задыхаясь от заданного темпа, я покачала головой.
— Нет.
Ответила, вцепилась ногтями в покрывало, чтобы не упасть под усиливающимися толчками. Теперь он просто врезался в моё тело, которое казалось бездонным для него, и которое кричало о помощи для меня.
— Нет?
— Нет. — Повторила я и едва удержалась. Чтобы не упасть, когда движения прекратились. Он отклонился назад, усаживаясь на пятки, одним движением развернул меня к себе.
— А чего тогда ты хочешь?
— Ты ведь другой. — Прошептала, понимая, что он сейчас рассмеётся мне в лицо. — Не такой, каким хочешь казаться.
— И?
— И я хочу тебя другого.
Он, не веря своим ушам, посмотрел на меня, приподняв брови, как мог, сдерживал улыбку, которая не обещала ничего хорошего, а потом не выдержал и заливисто рассмеялся, глядя мне в глаза, игнорируя то, как они наполняются слезами. А потом смех резко оборвался и на лице показался звериный оскал.
— А не многого ли ты хочешь, красавица?
Я сглотнула, чувствуя, как он изнутри чернеет, и эта чернота, ярость, отражается в его глазах.
— Ты забыла, зачем здесь? А я напомню. Ты долг отрабатываешь, ложась под меня. Просто продаёшься как проститутка и при этом умудряешься получить удовольствие. Не много? Ещё чего-то хочешь?
Схватил меня за лицо, сдавливая его с обеих сторон одной рукой, отстраняя меня на расстояние, чтобы видеть, что я чувствую.
— Ты — тварь, которая не умеет чувствовать и не достойна большего, чем имеешь. Такие как ты ничего не умеют, только продаваться. Не удивлюсь, что свой первый раз ты тоже выбирала сама. Только не со мной. Понимаешь? — Сотрясал меня, словно тряпичную куклу. — Не со мной, Марина! Ты шлюха! И всегда была ей!
Не знаю, как не ударил, казалось, убить на месте готов. Но вдруг отпустил меня, тут же поцеловал в губы, толкнул на подушки и придавил сверху своим весом. Одной рукой больно сжал грудь, другой надавил на клитор. И в этих движениях не было той нежности, но они были верно, до миллиметра рассчитаны, как и моя на них реакция. Мгновенная, словно взрыв, и стон мой получился не такой как обычно, и точно уж не такой, какой я издаю, имитируя оргазм. Он был похож на вой раненного животного, каким, по сути, я и являлась. Марат кончил быстро, войдя в меня и толкнувшись несколько раз, тоже, не от физического воздействия. Этот оргазм был на уровне инстинктов, на эмоциональном уровне. Потом он аккуратно вышел из меня, прижался сбоку, подгребая под себя, зарылся носом в волосы и тихо сопел, раздумывая. Я точно знала, что не спит, и сама спать не могла, хотя ощущала невероятную усталость. Я была разбита. Так мы и лежали часа два. Мне даже показалось, что на доли секунды я отключалась, успокаиваясь под размеренное биение его сердца, но тут же вспоминала где, с кем, почему, и иллюзия исчезала.
— Я могу идти?
Марат вздрогнул, услышав мой голос, практически незаметно, практически не ощутимо, но я знала, что он не хочет отпускать. Вот такой весь противоречивый. Любит и одновременно ненавидит. Почему-то не хотела признаваться самой себе, что это не любовь, что-то иное, но так было легче, практически не пошло и казалось похожим на правду. Он пригладил мои волосы, провёл рукой по талии, бедру, разгоняя дрожь, приткнулся губами к плечу.
— А если я скажу, чтобы ты осталась?
Он говорил странно, не так как всегда.
— Мне нужно идти.
— А если я попрошу?
Он уже просил, только я не услышала.
— У нас контракт.
— Ты можешь быть свободна.
Тут же ответил он без малейших, казалось бы, колебаний, но тело стало единой стальной конструкцией. Когда я потянулась за полотенцем, чтобы прикрыться, Марат меня за руку одёрнул.
— Я хочу видеть тебя.
И я не могла спорить. С другой стороны, было в этом что-то правильное, что-то такое, что он не мог объяснить мне словами, но проявлял во взгляде. Жадном, ненасытном. Приняв душ, вернулась в комнату, где под этим самым взглядом медленно, с чувством и расстановкой, одевалась. И даже получила удовольствие, то самое, в котором он меня сегодня обвинил. Я наркоманка его внимания. Марат курил лёжа в постели, к тому моменту уже натянул на голое тело широкие трикотажные штаны. Выглядел тёплым и нежным, только вся внешняя ершистость не позволяла умилиться. А когда я открыла рот, чтобы попрощаться, потому что, что сказать не знала, а зачем молчать не понимала, он меня перебил, не позволяя издать и звука.
— Пришли результаты анализов. — Оповестил будничным тоном и отвернулся, чтобы сбросить пепел. Несколько раз постучал пальцем по тлевшей сигарете, затем снова поймал мой взгляд, глубоко затянулся, не отпуская его, наслаждаясь тем нетерпением и волнением, которое в нём читалось. Выждал момент и улыбнулся.