— Татьяна Ивановна, можно тётя Таня. Я у вас в комнате прибрала, постелила. Вы сейчас отдыхать будете?
— Да нет… наверно не буду. Спасибо.
— Тогда давайте за стол, я такого борщеца вам наготовила. Пальчики оближешь! — Рассмеялась от неловкости она и ушла на кухню.
— Она хорошая. — Протестовал против моего смутно различимого взгляда Марат.
— Я не сомневаюсь. Так поняла, она ещё и за няньку?
— Андрею нравится. — Возразил.
— Мам, тётя Таня хорошая. Можно она у нас останется?
— Эй, ребята, — я помахала рукой перед их лицами, — кажется, вы и сами поверили в рассказ о том, что я строгая и вредная, и окончательно остервенела.
— Нет, ты хорошая, просто мы хотим, чтобы тётя Таня осталась.
— Да я не против. Чего вы завелись? Пусть остаётся. Сделали из меня монстра, можно подумать… — Продолжала я бубнить, пока по лестнице поднималась наверх, чтобы смыть с себя больничный запах.
Ужин, улыбки, смех, я улыбаюсь, потому что так нужно, я отвечаю на вопросы, потому что так хотят, но я пока не живу. Мне нужно время, чтобы привыкнуть. Марат это чувствует и старается оградить от чего-то заочно волнующего.
— Андрюша очень на папу похож. — Проронила за столом Татьяна Ивановна и все смолкли.
— Да, я на папу похож! — Гордо повторил он, а Марат улыбнулся.
— Ешь! Папин сын.
Я вежливо промолчала. Чтобы отвлечься, потом помогла убирать со стола, Татьяна Ивановна, и правда, была очень милой женщиной, судя по всему, старалась мне понравиться.
— А вы кольцо обручальное не носите. — Сказала как бы невзначай, но меня покоробило.
— Мы не женаты.
— А Марат Игнатьевич сказал…
— Марат Игнатьевич обрисовал мою роль в этом доме. Не более того.
— Все мы играем какие-то роли. Но он любит вас. Вы не первые у меня, но чтобы мужчина так переживал, я не видела.
— В смысле?
— Я два дня здесь, так он всё с Андрюшей, с Андрюшей, даже школу пропустить разрешил, только бы занять себя чем-то. А вы приехали и он, наконец, улыбнулся. Если честно, я уж, было, подумала, что нет никакой жены, так он переживал. А вы вот какая.
— Какая?
— Особенная. Вы сдерживаете его.
— Вы его плохо знаете.
— Но я хорошо чувствую. Всё у вас получится, уж поверьте. И детки ещё будут и радовать вас будут.
— Спасибо. — Получился всхлип. Слёзы полились, как только про детей услышала. Не могу, не могу!
Спала ночью плохо, к Марату жалась, в итоге очнулись на его половине кровати. Не особо удивилась, когда увидела в зеркале не себя: глаза красные, лицо опухшее, нос картошкой. И душ ледяной не помог взбодриться. Не успела халат на голую грудь накинуть, как в дверь позвонили.
— Я открою. — Послышалось снизу. Да я, в общем-то, и не торопилась.
Андрей что-то радостно повизгивал, видимо, в настольный хоккей играли, я видела это новшество как раз вчера перед ужином, да и сын гордо заявил, как разгромил «папочку». А когда внизу послышались незнакомые голоса, спустилась.
— О, да вы живёте вместе? Поздравляю! Значит, мы вовремя! — Скомандовала Люда, улыбнулась, только улыбка её помрачнела, когда я подошла ближе. Да, знаю, мой внешний вид оставляет желать лучшего, но в такой ситуации, как на зло, покраснеть не получилось, а жаль, румянец был бы как раз кстати.
Когда в комнату вошёл её муж Гриша, я поняла, что выгляжу гораздо хуже, чем думала изначально, потому что он спросил:
— Марат, мы не помешали?
От мужской солидарности, меня на смех пробило, на такой, истеричный смех. Вот люди пошли: «не помешал ли я тебе, мой дорогой друг, свою любовницу воспитывать?!»
— Проходите, — сквозь смех выговорила я, — не помешали. Мы только встали.
Следом за Гришей появился мальчик лет семи, белобрысый такой, пушистик.
— Андрюш, к нам гости, тебе кампания тоже есть. — Кликнула я сына и настал момент удивляться гостям ещё разок, только на этот раз они уже были готовы скрыть свои эмоции.
Пока дети занимались в игровой комнате, которая когда-то (до похода Марата в «Детский мир»), была гостевой, мы с Людой накрывали на стол. В воздухе витало напряжение, даже больше двух слов вместе связать не получалось.
— Как у вас дела? — Издалека начала она, нарезая овощи.
— Отлично. — Вяло отозвалась я. Погружаться в подробности, вспоминать, самой не хотелось, а больше и добавить нечего.
— Как Марат? Не обижает?
— Нет. Всё хорошо, спасибо.
Я понимала, что мой внешний вид просто кричит об обратном, поэтому неловко улыбалась на её недоверчивый взгляд.
— Ты ведь помнишь о том, что я тебе говорила? — Уточнила она и я выдохнула, пытаясь успокоиться. Мне сейчас не хотелось ничего: ни помощи, ни поддержки, ни защиты.
— Да, Люд, спасибо, я всё помню. У нас действительно всё хорошо.
— Да… — Вроде и согласилась она, но без особого энтузиазма. — Ты извини, что я пристаю, просто… ты… так выглядишь.
— Я знаю. Только сейчас у меня не самый лучший момент в жизни.
— Я помню, но…
На кухню вошёл Марат, я вздрогнула от его голоса, а вот Люда, внимательно следившая за моей реакцией, трактовала её по-своему, но в этот раз промолчала.
— Всё хорошо? — Приклеился он ко мне сзади, потёрся носом о шею.
— Да, сейчас всё будет готово. — Я попыталась освободиться от объятий, мне не очень комфортно показывать всё это на людях, но Марат удержал.
— Люд, вино купили? — Спросил, показываясь из-за моего плеча.
— Купили. — Нахмурилась она.
— Давай открою.
С бутылкой и штопором Марат вернулся в гостиную.
— Ты очень изменилась с момента нашей первой встречи.
— Так получилось.
— Он тебя избивает?
Люда уже отставила в сторону свою нарезку, а я с копчёной колбасой как раз закончила, поджала губы, чтобы не высказаться, в сторону отвернулась, посмотрела в окно.
— Люд, я же сказала, что всё в порядке. Я пришла сюда сама, по собственной воле. Мы живём вместе, мой сын, опять же… Что ещё ты хочешь услышать?
— Не знаю, ничего. Только я много раз занималась бракоразводными процессами и видела, что происходит внутри семьи, поверь, далеко не каждая решается признаться, рассказать о насилии, не важно по каким причинам, у каждого они свои. Я видела, что у вас не всё в порядке было, когда вы пришли к нам в первый раз. И Гриша сто раз может повторить, что я фантазёрша, но моего мнения это не изменит. Он тебя шантажирует ребёнком?
— Люда, прекрати. — Сквозь зубы процедила я.
— Я просто хочу помочь.
— У меня всё хорошо!
— Я вижу.
Я потянулась за дополнительными порционными тарелками и широкие рукава соскользнули, обнажая мои исколотые локтевые сгибы. Я задохнулась, понимая, что Люда всё это видит и глаза её округляются, замерла, голову в плечи вжала, а когда повернулась, чтобы объяснить. Она вставила руку вперёд.
— Молчи. Ничего не говори больше. Я сама всё скажу.
Выглянула из кухни, пока я губу прикусила, чтобы не расплакаться, видимо, жестом Марата подозвала, потому что её голоса я не слышала, а Марат подошёл с явно читаемым на лице вопросом, следом за ним и Гриша вошёл. Чёрт, только массовой терапии мне тут не хватало! Марат улыбнулся мне и подмигнул, а потом понял, что что-то не так, на Люду взгляд перевёл.
— Что ты с ней сделал?
— Люда, прекрати! — На тон ниже, чем говорит обычно проговорил Гриша и даже попытался оттащить жену в сторону, удерживая за локоть, только не вышло, та сбросила его руку, как назойливую муху.
— Что прекрати, Гриш, что? Только не говори, что ты не видишь! За месяц, а может и меньше, из красивой цветущей женщины Марина превратилась в бледную, худую, и забитую. Что ты с ней сделал, я тебя спрашиваю? — Снова обратилась она к Марату, тот на меня смотрел.
— И не нужно сейчас говорить, что у неё проблемы в жизни. Ты, при желании, можешь решить любую проблему, а если захочешь — можешь её создать.
— Люда, всё не так.